А, зори, здесь тихие.

А, зори, здесь тихие. Памяти Б.Л.Васильева и всех павших на фронтах Великой Отечественной Войны. Второй уж год, шла эта чертова война, Которую потомки назовут Великой. Но, в чем ее величина? Я знаю точно, не была она безликой. Жестокое лицо: Войны-убийцы, С оскалом людоедским, на лице. Со злобным взглядом-взглядом кровопийцы, Со свастикой корявой, на венце. И не было канонов в этой бойне, Про милосердие; чего уж говорить, Оружие из рук, не выпускал покойник, Готовый, даже мертвый, Родине служить. Стеной поднялись: бабы, дети, О мужиках, ну, что там, толковать, Старухи, старики-короче, все на свете, Чтоб, мать-Россию, грудью отстоять! …………………………………………….. Разъезд. Невдалеке от полустанка, Деревня тихая в глуши. Из сводок слышали о жарких схватках, С глубоким замиранием души. Остались на разъезде только бабы, Мужей забрала всех, разлучница-война, И всё гадали: где, да что, да кабы, А в остальном, все гладь, да тишина. Служака-комендант, строчил начальству: - «Солдатики, загрызены тоской, Повержены, все поголовно, пьянству, А в остальном всё чинно и покой.» Ему, раз пять, уже состав меняли, Да, результат-то, был всегда один. Но, как-то вдруг, додумались, прислали, И от такого счастья, комендант, чуть-чуть не взвыл. В деревне разместили батарею, Чтоб с воздуха, разъезд тот, прикрывать, И нет бы мужиков сюда пустили, Девчонок притащили… вашу мать! Федот Васков, в свои неполных сорок, Одну «заразу», «Финскую», прошел. Хоть возрастом и был он, в общем, молод, Но, по угрюмости, пожалуй, лешака-то превзошел. Да и с чего растягивать улыбки, Жизнь дважды саданула от плеча. Жена сбежала, даже без записки, И сына схоронил, он, невзначай. Но, после этого, он трижды улыбнулся: За орден, генералу, что вручал, Хирургу, что не дал ему загнуться, Ну и хозяйке, за сметливость, да за чай. А тут еще, на голову свалилось, «Святое воинство»-туды ее в качель, На все, один ответ-скажи на милость, Не войско, а сплошная канитель. Бельишко на веревочках развесят, Ну, что за маскировка, твою мать? А, тут еще удумали, балбески, Решили нагишом позагорать. Не дисциплина, а сплошное братство, А для чего придумали устав? Чтобы к порядку приучить солдата, Чтобы сплоченней, личный, был состав! Но, как бы ни было, а девки дело знали, Как кошки, небо зорко стерегли. В бою жестоком, труса не давали, И, шибанули немца-самолет сожгли! В бою ночном, кровавом, не спокойном, Опустошив коробку до патрона, Вложив всю ненависть, в прицел, достойно, По самолету, била русская девчонка! Вот так и проходила служба на разъезде, Ничем особенным не выделяясь, Не натолкнись, Осянникова на десант, на переезде, Из самоволки, ночью возвращаясь. Федотом было принято решение, Комендатуру срочно известить. Ну, а коль не было другого мнения, Своими силами, тех диверсантов, изловить. ……………………………………………………………. Ах, кабы знать, ты, мог, Федот-дружище, На что своих девчонок обрекаешь, В какое пекло, бойня-будет чище, Ты, не разумных, пятерых, толкаешь. Не угадать, такое, человеку. Да только шли туда, не ради славы! Федот, да пятеро девчонок, Чтоб задавить фашистскую отраву! Но, полегли они в неравной битве, Свою Отчизну жизнью закрывая, И на устах звучала, как молитва: - «Живи, живи-Россия дорогая!» И слышен звук горячих капель крови, Что бьются оземь из сердец кипящих, А, зори-зори тихие до боли, Доносят память о девчонках настоящих. Пять юных душ живых, еще любви не знавших, Пять молодых сердец, наполненных отвагой, Потомки будут чтить среди героев павших, Их имена покроют вечной славой!