ВОЗЛЕ БИРЖИ ТРУДА

С листами стихов стою возле биржи, читаю для нищебродов в тоске свои свеже-испечённые вирши, но не на родном языке. Метафоры льются расплавленной сталью, процесс декламации конвейером движется. Гляжу на русские лица – устали от моей прописной ижицы. Явился народ за деньгой казённой, чтобы с нуждою хоть как-то справиться. А я сыплю рифму, как сахар пилёный. Неужто не нравится? Один сизоносый, с амбре чесночным, но дюже злобный и с виду гордый, брызнул в меня слюной, да так точно: «Уймись, буржуйская морда! Мы ваших не хуже, хотя и отстали от янков, что с жиру бесятся. Али не видишь, люди устали от твоей околесицы! Видно у вас там не шибко круто, наш самогончик похлеще виски. Зачем ты припёрся в Россию оттуда, как гастарбайтер таджикский?» Я возразил бы, ответив гордо, что не имею родства с западом, но не успел, дали крепко в морду с возгласом: «Бей чернозадого!» Понял на собственной бедной шкуре, разорванной и перекрученной: русские братья еврокультуре сызмальства не обучены. Чем завершились бы эти дебаты, ведать не смеет моя голова, если бы я трёхэтажным матом не доказал им с Россией родства. По головам всех родных и близких по материнской линии спускался с высот я ниже низкого, видимо, переклинило. Только тогда документ из штанин меня достать попросили, чтобы увидеть, что я – гражданин и патриот России. И процедил сизоносый, не веря в истинность ситуации: «Что ты там плёл не по-русски, земеля, этакое залихватское?» Я-то отвечу, но вы не поймёте, коль нет поэтической ориентации. Это был культовый «Фауст» Гёте, только в моей «интертрепации» (интерпретации). Долго затылки свои чесали граждане с ощущеньем вины. Сроду они книг таких не читали, впрочем, как и всех остальных. Если в России творится хаос, если злость высекают кресала, что им, голодным, какой-то Фауст вместе с той Гётой, что о нём писала. Переглянулись, рифму им в дышло, дружно пожали плечами они, дескать, за то, что так жёстко вышло, нас, гражданин, извини!.. Брёл домой средь всеобщего хаоса, средь голодных, злобных и нищих, проклиная Гёте и Фауста – плод духовной никчемной пищи. В полуботах, лет сто, как немодных, перед строем, стоящим во фрунт, я ушёл на заслуженный отдых, положив на заслуженный труд. Станут помыслы, как огарки, позабыв инцидент возле биржи, молча отправлю в пасть кочегарки свои доселе нетленные вирши. © Copyright: Владислав Терентьев Самара, 2018