оля

Олю похоронили в четверг, на ней было зелёное платье. Олю похоронили в четверг, на мне не было лица, и зелёный цвет её платья всё длился и длился во мне; всё снился и снился, как будто бы каждая ночь - это новый четверг, это новый маленький ад, и Олю снова хоронят. Олю похоронили в четверг, только четверга не было. Были понедельник и вторник. Были пятница и среда. Были суббота и воскресенье. Четверга только не было, не было, не было. Как и не было дурака, не пожелавшего ей счастья на прощание, напоследок. Так, как будто бы там, где она теперь, ей понадобится счастье. Так, как будто бы, когда могильные черви будут пачкать её зелёное платье, пытаясь добраться до её тела, до её кожи, она скажет: «Оставьте меня в покое. Теперь я познала счастье и хочу при этом выглядеть аккуратно». Олю похоронили. До свидания, Оля! Оля, Оля, без которой нет четвергов, без которой зелёный цвет означает опасность. А другие цвета и другие дни не имеют вкуса. Оля, без которой ничего не имеет особого смысла. Оля, без которой, если подумать, вообще ничего и нет.