репаративная терапия

Говорят, мужчина - это подлежащее, женщина - сказуемое, а ребёнок - союз, между ними соединение. Я не вписываюсь в эту ебаную точку зрения. Я - матерное наречие, наказуемое привлечением к административной ответственности. Если меня произнести в людном месте, оп, тебе руки скрутили, и тебя уже не спасти. За спиной ладони скрещены намертво. На машине тебя покатают до камеры, где решётка крепкая изнутри. Ты не отворачивайся, смотри. Там тебя встречает серьёзный в лице товарищ полицейский. -И как вы только умеете делать такой злобный взгляд-прицел? - я всегда спрашиваю у него, за что получаю в конце. Я здесь сижу уже столько, что много знаю об этом напыщенном подлеце. Он объясняет новоприбывшим правила. Он начинает меня утомлять. Да, у него получается так себе - что ж, разговаривать не стрелять. Я говорю: - Вам не надоело пытаться меня исправлять? Да, я плохой человек. Прошу оставить меня в покое. Он возмущается: - Что такое?! Я отвечаю: - Мне впадлу здесь с вами сидеть, день ко дню, день ко дню. Я знаю расписание пыток и все наше приторное меню. Да, может быть, в моем возрасте стыдно писать всю эту хуйню; но если речь идёт о хуйне, признаюсь честно, я на коне. Товарищ полицейский вещает: - Ваш срок увеличивается вдвойне. Так мы сидим в своих камерах, пока одни дни сменяют другие. Потом однажды под марша ритм наш полицейский входит и говорит: - Вам точно поможет арт-терапия. Вот вам баллончики краски даю, рисуйте свою надежду на долгую жизнь с намерениями благими. Он зря доверился мне, ведь я пишу на стене красивым почерком слово «хуй» и своё имя.