Чёрный Морион

Грот I Заблудший в топях Я заплутал. Я заплутал… сбился с пути, дороги мне уж не найти… Откуль иду…не помню я. Казалось, было так всегда… иль стало с ранне странно…давних пор. И ныне я совсем, до корня мозга, не ведаю в каких краях. Иду я чрез, не жизнь - болота, чрез край пространства да рассудка…где недвижно возлегает волчий череп пожелтевший, весь корнями оплетённый, а в дымах тумана древ… мне мерещится строптиво… резвый взгляду, дикий зверь, снова он меня обходит… чую я его в порывах. Будь вы прокляты, лихие! Как лоза, вы всё плетёте… Я сдаю, то видно ясно. Замечаю за собою небольшие, нет, смещенья… ведь не раз меня пугаешь, ты, моя же… чуже-тень. Всё темнеют в сердце грёзы, ниспадающих дождями, во главе врастают воды…обращая ту в корону… тяготеющей, давящей… мысли мне…так неподъёмны, солнце-мрак укутал взоры, лишь туман… округ саднящий. Недосып вплетает игры, в разум шаткий, мухоморы. Облегчение и муть, с притуплённостью движений. Как же тянешь вниз… доспех. Без тебя я жить продолжу, иль в тебе же… здесь увязну… узрю то, что видит смертный, перед смертью же своею, властно к жертве, приходящей… Нет, прости… Смыкаю очи… брови тяжко содвигая. Оставляю я тебя, родной, не скалься. Ты верой, правдой, мне служил. Тяжёлый, жизненный мой братец. Он весь избит… он так… устал. В трауре я смотрю в него и грязь стерев с моего герба… рода… дома моего, и слезы тут едва сжимаю, грудь ломая через рёбра я целую его… тщётно. Боль терзает моё сердце… Я тебе… я обещаю. Не бывать ему, забвенью! Тут тебя я оставляю, чтоб вернуться за тобою! Ты спасал меня! И предков! От костлявой девы ночи! Потому… я точно знаю, мы увидимся, с дня на день. Идти пора…, и я встаю же, без панциря-доспеха, и легко… Чёрт, вот и сбросил свой хитин* я… А тело же… ведь так смертно… На мне, теперь, лежит пером… одёжа, из простецкой ткани. Вокруг, одно и тоже – тина, а мне куда идти? Скажите! Я пойду! Да, я забылся, очевидно! И вот откуда тут я шел? Откуда же?! Хоть удавиться… нет сил терпеть здесь шквал безумств! Как слуха достигает лихо, и в жерло уха просочась… собою доводя тиши’ны… сей звук, вростающий в экстаз. То рок угрозы, непременно. О, да… чем ближе буду я к тебе, тем дальше смерть от мене* будет. На зов предсмертный я ступаю, без смысла явно – я глупец? Но путь вперёд я расстилаю – отныне я…я не боюсь. И где-то слышу голоса их… Иль так хочу я в них так верить?! А может, то лишь та лиса? Что дёрнула меня обратно. Случайно… иль же безвозвратно. Дым кучковатый, вдаль ведёт, а тени рядом шепчут мёд… И ведут меня, ведут… Соломинка. Иль пропадут? Ан нет, зовут. Вдаль, к выходу из топей. И во глуби, в тех облаках, я зрю те яркие огни. О да, огни!.. Ох, нервные… трепещут так, зовут меня… Ну что ж… маяк ты будешь мой отныне! Глазами те, они, мигают, за собою зазывают и утягивают вдаль, без оглядки на печали. Ну вот они! Они… огни! Есть то костры в роскошных урнах! Металлы, ковно-ржавчиной прибранных, искусно текстом сгравиранных… Те клети, будто для огня, но открытые в навершьи, сторон давая несвободу ему давая путь лишь вверх! Огонь не ноет, да пылает, но как насмешка для него… он ограничен в своей власти. Вот так обу’здали его. И нет, не выбраться из клети. Я к вам навстречу выхожу… Всё моё тело в крови-ранах и одежда вся из рвани, износилась та путями, как и тело всё моё… бренность мира…не венчает. Кровь хладеет… есть из стали… Выхожу я из тумана, от войны тумана в ноль… еле-еле, чуть неспешно, отделяя плоть из дыма на каме’нистый простор – впереди стоит величье, возвышался ввысь донжон*. Не один, с ним рядом пики, щели в коих жизнь изгнали. Статна та, из темноты же, башня, с чёрною дырою, то гобелен, разрыв во тьму же… сотканной нощною тьмою. Замок мощный да высокий, устремляющийся вверх! Из огромнейших каменьев,… но заметно и отсюда, как темнели трещин щели, как погиб в них давний свет… свет былой, моей надежды, о подмоге… «нет» в ответ. Я слышу тихо, но ветра, та стужа… лгать теперь не помышляет. «Не найдешь ты здесь спасенья и коль так – Сверни назад»! Но упёртый я, не веря, не сверну я впредь назад же… как потухшие бойницы остывая всё темнеют. Намекая на ошибку? Как же? Коли здесь живёт огонь! Глупец тот, кто лишь подумав, установит смехотворно! – «Здесь никто, здесь не живёт!». Преисполнившись надеждой, с болью в длань мою взнесённой, с силой страшной, и последней… я плету к нему, бессильно, будто я…уже не я – а калека, пустошённый, немощный и обделённый… миром брошен, прокажённый. Лишь спросить… где оказался… может быть воды испить… знаю – в малом не откажут иль же прочь идти прикажут. Но надежда, ты моя… из всего осталась ты лишь. Грот II Тёмный замок Возле чаш-клетей, огромных, полных адского плетенья наспех тени пробегают, видно им был нужен я. Это те, что дышут смрадом затхлым в замке позабытом том, во прохладах его крепи… Так, я падаю на кости, так… я попадаю в гости, к незнакомцам в этот замок. Как наивно…иль плевать же? Больше нечего терять… У меня в руках…лишь жизнь. Жизнь моя тепла, дыханье… принесённое в закланье*. Все они одно шептали, чтоб зашёл да чтоб остался… но не видел я их губ… Может духи мор* плетут? Зрение… уже подводит и иду я, так бессильно, каждый шаг, но то с трудом, рвенье жить, никак иначе…исступление челом… А в главе, грохочут речи! Тени… всё меня ведут, да и я уже не очень – я ведомый, сзади кнут… иль то кажется бредово? Да не знаю я! Плевать! То последняя надежда… жизнь свою не потерять… Сладкий мёд – текут их речи… Я за зовом их ступаю. Дальше, дальше. Да в оплот. Под ногами мост предлинный, весь мощёный, каменистый, обоюдно* освещённый, урнами, от исполинов. Прометей* излил в сердца те пламя света сотен ядер! Путь осветят те извечно… путь заблудшим, бессердечным… И фигуры их я вижу. С двух плечей, недвижно встали, как застывшие навечно, ужас в душу те вселяют. Омертвевшие… живые… статуи. Горгулий Ада. Изваяния преисподней… холодны и отторгают, гонят зверя, человека, силой адской жаро-пылкой да дыханием посмертья, страх вселяя беспричинный, пока те не уберутся, бесы Ада не уймутся, не оставят их в покое отгоняя от оплота… До поры… я здесь останусь. Голос слышу я высокий… нежной, бархатной вуалью обтекает мою волю… Прытко, шустро раздевают и укладывают в водах, ванны теплой, неглубокой. Я же, я же… я мечтаю или не живу уж боле? В ней да с алою водою, с лепестками роз не здешних. Кумачовая, как зелье, полностью меня съедает и излечивает раны, словно магия, не меньше, надо мной себя являет, расщепляя тело в сердце. Опьянённый той купальней, в водах алых растворяюсь, позабыв откуда, кто я… лишь любуюсь я цветами роз прекрасных цвета красных. Слуги так…беспрекословны, ждут лишь соглашенья и без звука исполняют тут же… что моей душе угодно. Может быть…они немы? Эти призраки желаний. Кажется,… я вижу нимф*. Тут со мною, делят воды. Прикасаясь осторожно, будто я ценнейший гость и вреда не учиняя мне составят… развлеченье. Из бутыли кубок полон, с подсыпаемой приправой да не будет то отравой для сошествия, отрыва… от реальности чадящей, адской мукой мне грозящей. Друг за другом пили девы, грея тело всё сильнее, нежно-лёгко улыбаясь от меня не отрываясь, как в руке моей, нежданно, он был предан моей воле… Что-то терпкое, но всё же… Жажду как водой смывает, очищая с тем и раны. Но мой разум…уплывает да границы плавно тают… И тогда я… расплавляюсь. Опьянённым – стало лучше. В миг их звонкий смех сметает, что меня не удивляет, ибо тут я был один же, так мне было думать легче… всё, что было, лишь мираж, представляемый в купаж. Помню, как снимают мерки, а лохмотья прямо в топку… вытирают, растирая полотенце об твердь кожи. Тут же мерщик преподносит новое моё обличье, из искусной ткани сшитый, по размеру, светло-серый. Палец мой обрёл здесь перстень, неприглядный да солидный… для чего? Не понимал я… иль же вовсе то не мог я. Грот III Графиня Здесь главою был не муж. Того нет здесь и в помине. Есть одна млада графиня… бледная совсем, одна. Смотрит сквозь мои глаза, в саму суть меня, нагого. Говорит, что так ждала. Вот, свершилось – я явился. Я вернулся к ней живой, но в час тёмный нынче, хвори… В замке бродит и гуляет… смертных на костях считает, выбирая, как еду. Я не верю ей…в бреду. Веет здесь давнишним мором, но стою я…я спокоен. С ней проводим вместе время. Музыка, труба органа… его мощь и сила, рокот. Под гармонии дыханья, переливы высоты… и физической низины. Мне она сыграла…много. Зреть её в процессе…довелось. Как дыханье учащалось, разгоняя сердца грохот, как бурлила кровь артерий, наполняемых свободой. Как летали её пальцы по ступеням мануала*… Кафедра* ей наполнялась, тембров* сотни, их не счесть, и давленье поднималось в трубах мощных, содрогаясь. Верещали все живые, тихой благостью внутрине, пробирали так восходы во вышины выше горных да низины раздавались отражаясь их костями… Здесь… я видел всё, что можно и практически нельзя. Отчего такая честь? Я – никто, я самозванец… Только ей одной плевать – продолжала мне играть. Время шло, как вот уже… Вечерело, за беседой, с ней одной…который час… Странность, ей, так интересна… моя жизнь, откуда я. Где рождён был я, конечно, того мало и когда… Всё её интересует, все влечения и труд. Её странные манеры преклоняют всё во мне… чрез черты… через пределы. Если видеть их я мог… Так близка…вибраций сферы, те, что голос твой являют, и меня душой сшибают превращая в матерьял. Пьём, напиться мы не сможем, жаркое, как кровь, вино. Из тяжёлых металл-кубков, пальцы их опознаю’т, ощущают всею кожей многосложную текстуру. Странный привкус был, как кровь… солевой… железный, чёткий. Может мясо то, да с кровью, вот и в этом весь эксцесс? Опьянение…съедает, растворяюсь я в себе я… и как лёд блаженно таю. Расслаблённо, рассыпаясь. Вот фрагмент – меня рисует, неожиданно и млея, мой портрет, меня живее, будто зеркало буквально… Никогда! Я и не видел, кто на это был способен! Я смотрел в себя портрета, как живого, как меня же… Он смотрел так на меня же словно я его же ниже… Взгляд стальной да без сомнений, он то знает всё, предвидит. Не смогу…стерпеть, я знаю, колдовская есть здесь сила…пред которой отступаю, отхожу, сказав ни слова, может я её обидел… На лице её печальном то, конечно, и увидел – поспешил её уверить, что картина так прекрасна, слова не хватало просто, мне казалась так реальна, я не выдержал уж больше! Тут её лик отмерзает, расслабляются все мышцы, что держали оборону пред нападками обиды… И в своих ладонях держит, руки, словно я, её любовник, в сердце с жаркою любовью, на меня, в меня та смотрит… смотрит так, так драгоценно. Для неё, я тот избранник, неожиданный всем гость здесь, что предстал её мечтою, растопляющей все льдины чувств потухших уж навечно! Как же было… так беспечно. Ты ведешь меня с собою, по всем гаммам* сочленений, нот, трезвучий*, эвфонии* ниспадая до дрожащих, душу бравших, диссонансов*… Грот IV Мрачная развязка У камина…умер вечер, в кресле там сидели…двое. И нежданно оборвалось, всё в глазах залило тьмою… Что случилось? Что со мною? Но не слышал я ответа. Впотьмах, духи лишь шептались, слов понять их я не сдюжил. Сотни… чуждых мне наречий, незнакомых, экзотичных. Интонации лишь ясны, напряжённые, кричащи. Может я испил чуть больше? Больше нужного во тьме… Вот и игры здесь я вижу. С отражениями стен, со тенями…неведомых… Я проснулся…в том же кресле, где и был, один остался, впереди…камин, угасший… В нём угли едва вздыхая, тихо треск свой источая отдают тепло, со стоном, всех сгоревших изнутри…деревьев ей во имя, только ей, смерти вечной для живого, прежде как уже…ты обнаружишь, что вокруг земля прожжёна насквозь, да костьми их наполнённа! Всех зверей, людей, бактерий… Пепел только вам расскажет кем он был и что случилось, может быть, то благосклонность, всё узнать, познать то больше, что тебя и бытия… Оторвавшись от кострища, где себя я обнаружил, осмотрелся я в темнице в коей мне не видно больше, больше, будто я слепой есть! Но оскал углей я видел… их багряную личину… точно! Вижу их я ныне чётче, раньше видел я слепее. Время с тьмою изменяют во мне всё, и глаз мой режут, и даруя нощно зренье и округ, всё то, что скрыто, обретает впредь черты и да, увы, ничто не изменилось, ведь я всё там же пребывал! Где был… Там и остался я… отрадно. Только здесь… Её тут нет. Кресло… её величества пустует. Странности вершатся, а? Ощущение, не дрёмы. Словно я пришёл в себя. Боль былая отошедши вновь меня вовсю линьчует*! Кто ж всю власть над моим телом выкрал спешно возвративши?! Вот и снова я в себе я… Разум, шедший из тумана. Одинокий в гулких стенах, молчаливых, вечно спящих… ничего не говорящих. Так я знать, не знал же где я, начал тихо здесь блужденье… снова, будто я плутаю. Выхода же знать не знаю… Вечность в этих коридорах… ни души во всех хоромах… Тронный зал остыв пустует, лишь фигуры лат да полых… Слуг тут нет… как будто ныне… я один внутри, заблудший. Полый, голый… замок мёртвый… Я один, в треклятом замке, всё похожий на могильник. Костницы*, да во глуби’не, веют жизни приговоры. Сумрак расторгают свечи, что ручьями наплывают… На чрепах они маячат, на костях рефлекс* оставят. Своды вскоре пали ниже, окна, от ланцета*, взор покинули поспешно… Тут… не высказать словами. Здесь некрополь* всех веков!… откуда же?! Так много столько… всех эпох иных мощей?! Ужас, Фобос* оплетает… едва мне дал тот вздохнуть… Множество! Пустых гробов… Мерок тысячи столетий… А останков же тут больше… и боюсь, их тут не счесть. Не сверну, не отступаю, так легко я не сдаюсь! Но куда иду? Загадка. Может стоит мне свернуть? Ведь предчувствие темницы, да, меня не оставляет,…что въедается, съедая, и расслабленность ломая… Но иду, стирая двери, шаг за шагом, тьмы простор! И тупик. Остановился. Впереди стоит из стали, из железа дверь от вора, сокровенно, непременно! Ценность там, наверняка. А над нею, череп зверя, но опасней всякой твари, то была… просто глава. Что и носишь ты, читатель, одинакова она. Тут пора и честь мне знать бы… ведь пора уж развернуться! Но я был всё тот упрямец, нет бы восвояси пасть я свой курс никак не двинул. Коль вперёд, так «Да! Вперёд!». И врата я вскрыть пытаюсь. Те поддались без утайки, видно есть то чистый блеф*. «Ничего» они скрывают, запирать их здесь нет смысла! Странное я вижу, лихо! Просто книги, пыль столешниц… Здесь же прямо, тут быть может, вижу множество я книг, пергамент… так похоже… может схоже. Просто…сложно…библиарий*. Мне не верится, ведь глупо! Вот зачем так прятать книги?! Чем они ценны? Есть сталь! Есть железо наконец… сребро! Золото уж вы извольте! Здесь же книги! Хорошо… Что-же в них. Какая ценность? Сей абсурд да не измерить… А ведь их… ужасно много! Пыльных, тысячи досье… для чтецов… а вот и стол…один. Писца. Для одного, прошу заметить. И на нём…лежит… ох явно, только начатая книга, броско пишет, невпопад же… странно-явно… так недавно, что перо её касалось… А свеча, что умерла же, испускала тонким шлейфом дым дурманящий, разящий… прямо в душу не смотрящим! Пред столом алтарь из лезвий, орошённый темнотою! Но та чернь, уже иссохла, оставляя метки следствий… Книга… книга чуждая, вернёмся… отойду я, едва сдвинув… Тут была она раскрытой, недописанной, конечно. Но в ней текст, увы, оборван. Я смотрел в неё, но тщетно… Иль глаза боялись страсти?! И признать так не желали, что узреть они способны! Так, посмотрим, что в начале, а в преддверье...зрел себя же! Веруй! Ибо сам же я не верю! Тут портрет своя узнавши, тут поверить я не мог! Текст тут был моим рассказом, у камина тоже, верно. Здесь, всецело обо мне… Как, откуда я и что же… как я шел, куда попал. Как забрёл в такие дали, мне покоя не давало! Разрывается сознанье осознав ту всю пучину! Все глубины океана поглотивших сотни суден! Судеб также не щадящих…разграбляющих твердыни! Онемение смывает, растекается по телу… Доводя до дрожжи очи и вонзая копья в душу! Так, стоял я поражённый, а в сердцах давно сметённый. Шорох я… его я слышу, он ко мне идёт украдкой… Шум несносный, в спину павший, так заставивший врасплох, я поспешно обернувшись познаю судьбу немедля… Неожиданно, в проёме, изменяется пространство. Появилась, да, она же, герцогиня, мне знакома, не узнал её лица же… «Что ты делаешь?» спросила, за спиной её… кинжалы. Я не знал того, конечно, но исход отныне ясен. Здесь, она меня убила. Как и каждого, из книги. Вот, душа одна…и книга. Как ни странно, да одна… Что последнее я помню? Спросишь ты мне, невпопад. Поцелуй её я помню, только мёртв был я стократ. авт. Маковский Н.Ю. Псевдоним – Mørke 04.10.2022 г. Морион – минерал чёрного, темно-коричневого или черно-бурого цвета. Является символом смерти. Благодаря своему траурному цвету, морион снискал славу мистического камня. Издревле на Руси минерал называли «мор», что в переводе означало «смерть». По одному из преданий первой владелицей мориона была злая колдунья Морена, которая приносила людям только гибель и беды. Пока волшебница носила на пальце перстень с чёрным камнем, она оставалась бессмертной. Но однажды, Морена случайно обронила кольцо и погибла. Однако магическая сила камня была настолько сильной, что со временем сумела воскресить свою владелицу, и та продолжила ходить по Земле и сеять смерть. Когда вся Европа увлеклась мистицизмом и спиритизмом, а в моду вошли траурные украшения с черными камнями, морион получил признание. Чаще всего из минерала изготавливали броши или перстни с вырезанными в камне силуэтами умерших родственников или другие символы скорби. В то время загадочные истории, связанные с морионом были вполне обычным явлением. Многие видели в черном минерале собственную смерть, кому-то удавалось вызывать духов умерших родственников, которые никак не хотели возвращаться в загробный мир. Морион способен: Открыть каналы, через которые можно получить информацию об усопших; Оказывать влияние на владельца ибо обладает невероятной магической силой; Может отомстить своему обладателю и свести его с ума; Во время спиритических сеансов морион играет роль моста, связующего мир мертвых и мир живых и делающего возможным общение с душами усопших. Хитин – образует наружный скелет членистоногих (жук скарабей, крабы, ракообразные). Выполняет защитную и опорную функции. Мене – (церковнославянский) форма родительного падежа единственного числа местоимения я. Мене = меня. Донжон – главная башня в европейских феодальных замках. Заклание — ритуальное жертвоприношение (принесение в жертву) животного и даже человека. Мор – повальная/массовая смерть, эпидемия. Обоюдно освещённый мост – (аналогия взята с «Обоюдоострый меч» - меч, имеющий заточку с обеих сторон.) В данном случае подразумевается, что мост освещен с обеих сторон. Прометей — один из титанов в древнегреческой мифологии, защитник людей. Дал людям огонь. Толкование имени: мыслящий прежде, предвидящий, провидец. Нимфа – (лат. nymphae — невесты) — божества природы в древнегреческой мифологии в виде девушек, олицетворяющих различные живительные и плодоносные силы Земли, природные объекты и явления. Каждая нимфа — это покровительница определённого объекта или явления природы, его душа и воплощение. Мануал (орган) — клавиатура органа для игры руками. Кафедра – пульт со всеми необходимыми для органиста средствами, например: игровые — мануалы и педальная клавиатура (или просто «педаль») и тембровые — включатели регистров. За пультом, на скамье, органист сидит во время исполнения. Тембр – окраска звука; одна из специфических характеристик музыкального звука (наряду с его высотой, громкостью и длительностью). Гамма (в музыке)— звукоряд из восьми нот, где первая и последняя совпадают по названию (например: Ля 1 октавы и Ля 2 октавы), но отстоят друг от друга на октаву (интервал для Ля 1 и Ля 2 октавы). Трезвучие (в музыке) — аккорд, состоящий из трёх звуков (трёх нот), расположенных по терциям (терция –интервал между 2-мя нотами). Эвфония (благозвучие) — качество некоторых звуков или их сочетаний, делающее их приятными для произнесения. Считается особенно важным в поэзии, но также играет роль в прозе, ораторском искусстве. Диссонанс - неблагозвучное, негармоничное, раздражающее, острое сочетание звуков или аккордов, вызывающее неприятные ощущения. Линьчевать – подвергнуть самосуду. Костница (оссуарий) – колодец, место или же здание для хранения скелетированных останков. Рефлекс (в изобразительном искусстве) – с латинского слово reflexus означает отражение. В живописи этим термином обозначается отражённый свет с теневой стороны от находящихся рядом предметов. Это может быть отражение драпировки, стены, стола, а также любых других объектов, соседствующих на полотне. Т.к. людям не связанным с изобразительным искусством тяжело это будет представить и понять, то есть более простое пояснение. Подразумевается, что пламя свечей осветит лежащие там кости. Окна от ланцета – Ланцетовидное окно – (лат. — копье, пика) — окно, заканчивающееся узкой, высокой ломаной аркой; характерно для готического архитектурного стиля. Некрополь – большое кладбище (подземные галереи, склепы, камеры), расположенное на окраине древних городов. Фобос – (древнегреческий: "страх") - бог и олицетворение страха и паники в греческой мифологии. Блеф – выдумка, ложь с целью внушения кому-либо явно преувеличенного представления о чём-либо. Библиарий – библиотека.