Вьюга

Вороных ямщик загнал на полпути… Куда ж теперь… Не лучше ли, назад?.. Оправдываясь, стонут бубенцы На ласковый, ядреный русский мат. Мороз крепчает… Надо б поскорей К чертям убраться с этой чертовой дороги… На триста верст волнуется метель, Как домовой, забытый на пороге. Взошла луна… Да нету проку в ней: Со степью не играют в прятки тени… Как дверь, небрежно снятая с петель, Упала ночь на грязные колени. Кряхтя, ямщик, слезая с облучка, Мне прохрипел: − Шабаш, однако, барин! Нет, мне не пить сегодня с каблучка Шампанского в прохладе Ваших спален… А вьюга воет волком на луну. Ей глубоко плевать на то, что кто-то Загнал коней и материт страну, Где, то и дело − пьют и ждут пророка. Уснул старик по-свойски, вполуглаз… Я для него – почти, что сумасшедший, Что так спешу сегодня видеть Вас, Однажды потерявший и нашедший. Я помню, как замешкался рассвет В холодной наледи замерзшего оконца; И как скрипел лениво первый снег Под поступью предутреннего солнца. Я помню лес, которого уж нет; Ручей, распятый ивой меж камнями… И вижу пни, которые оставил этот лес, Вцепившись в землю мертвыми корнями. К чему все это? Вроде, ни к чему… Так, черте что, написанное наспех… В который раз я лист тетрадный мну И рву, чтобы не быть поднятым на смех. Гитара зазвени опять! Напой, напомни – Как мне пелось в эти годы, Чтобы, в конце концов, я смог понять: Чем лучше я зверей людской породы. А вьюга воет волком на луну. Ей глубоко плевать на то, что кто-то Загнал коней и материт страну, Где, то и дело − пьют и ждут пророка. Хотя, как знать… На кончике пера, Остановившимся на полпути к бумаге, Я строил мир прозрачнее стекла, Но все же крепче, чем клинок испанской шпаги И этот мир безгрешный, как слеза, Я посвятил Вам в искренней надежде, Что этой ночью будет – как всегда; Но, оказалось, будет – все как прежде… Во сне старик ругает лошадей На чем скрипят ворота русских колоколен… И до утра мне слушать, как поет метель… Ну что же, смейся черт, я знаю − ты доволен… А вьюга воет волком на луну. Ей глубоко плевать на то, что кто-то Сегодня харкнул песней на страну, Где, то и дело − пьют и ждут пророка.