22 марта 43-й год

По рассказам о войне... Ворвались в мирную деревню на закате. Чтобы представленными завтра быть к награде, В угаре пьяном, не осознавая зло творят карателей немногочисленный отряд Вне возраста, как скот, как человеческую стаю согнали жителей они, закрыли всех в одном сарае. Взмолились люди дружно небесам, еще надеясь, что с верою спасение придет, что не посмеют. Там плач детей давил на уши словно зуммер. Не тут - то было, в диком гневе обезумев, облив бензином сруб, пред Сатаной стараясь, один из них поднес огонь. И стены запылали. …В один момент дыхание сковало страхом,словно кома. То запылала шаром огненным над головой солома. Сердца на миг застыли в ужасе от осязанья гари, дыма. Как вырваться? Как уцелеть? Кого спасать - дочушек или сына? Там было пекло, был кромешный ад… кровавый суд каратели там свой вершат. Позволили по человеческим костям огню плясать- Как по поленнице. Огонь стал рьяно силу набирать. …ширОко распахнулась, сорвав тяжелые засовы, дверь, в мгновенье ока поддалась она, не совладав с людским напором… Но пулемет карателя уже готов сразить пылающую цель… И приготовлено у иродов патронов не одна обойма… Но вот палач вокруг пожарища кольцо свое разжал… Вблизи огня стоять невыносимо жарко … Кузнец Иосиф выполз, смерти избежал. Тогда судьбою был одарен щедрым он подарком. Земля вокруг от ужаса стонала и гудела, Спасен. Но тлеет, как в печи полено его тело, И вместе с телом тлеют на нем брюки. Как можно выдержать живым такие муки? Расплавлен жаром лед, а снег и пепел - грязная вода… Сквозь черный дым плывут по небу души – облака… Быть может в рай небесный, может вникуда, Какая страшная всех жителей деревни той судьба… «ТАта, кахАны... ТАтачка… Як мОцна я замёрз … Прашу… Ты падымi мяне з крывавай гэтай лужы… Тата… Я жыць хачу… Не плач! Не трэба, рОдны, слёз… Мне да касцей дастала сакавiцкая, лютАя сцюжа…» В агонии, услышав раненого сына слабый стон, схватил его на руки. Поздно, слишком поздно. Мертв твой Адам. Доносит ветер колокольный звон. Сын умер на руках… Как боль стерпеть такую? Невозможно. Гремят слова Иосифа набатом гулким в тишине пустынной: «Адам, сынок, прости!!! Не Бог я, не Всесильный. Как допустили это варварство, куда же Вы смотрели, Боги?» В живых свидетелях тогда осталось меньше десяти. Немного? 149 мертвых душ… и 26 в огне пылающих дворов… Хатынь… боль всех сожженных в Беларуси деревень и городов… 22 марта… 43-й год… Навечно выбита та дата на граните… Войны сию кровавую страницу вы в книге жизни для потомков сохраните.