Комплекс Электры

В ноябре я нашла прошлогодние розовые очки, стала их примерять и сломала оправу - малы для моей башки, стёкла выцвели и превратились в жадно лижущие пыль линзы, теперь вместо чтения книг пиздострадальцев, я пополняю их длинные списки Пока на окраине в ноябре ветер гоняется за пластиковым пакетом, испуганный вагон издаст вопль русского эмигранта поэта и съебётся из чистенького депо, распинав нарочно экстренные флажки: он уже заебался таскать за собой товарняк тоски Погода заноябрилась и я не выхожу из комнаты, но и не танцую на босу ногу, не юзаю трубку; ору на забитую чёрную тень на стене, угрожаю ей трупом и смеюсь с голосов новостей в приёмнике: Первый: "Мадуро поздравил Байдена с получением геморроя" Второй: "На трансформаторной будке рисуют граффити Бодрова" Третий: "Ещё тысяча петербуржцев сторчалась из-за короны" Плюс один получил бессмертие, подставив короне лысую голову Новости с навязчивостью гимна лезут на стол, отодвигая немытый стакан и вилку; мама на завтрак приготовила кортизол, хотела позвать на кухню, но забыла и позвала на выборы Моего соседа сбила Машина и он впал в эмоциональную кому, с пустыми глазами он шёл поднимать щиты в Гродно и Гомеле, с пустым сердцем стал целовать отца в закрахмаленные усы, не замечая, что ему ссали в уши – не капало же в трусы После завтрака лунной походкой иду растлеваться к Джексону, пережив насилие, развиваю в себе русский комплекс Электры: молюсь на отца, но плююсь в лицо меня породившей женщине, хотя отец был хуёвым главой семьи, не приносящим с работы деньги Я пошла в «Озерки» за капсульным литием, в подъезде соседки плевались, мол, страна нам семья и дом, я-то знаю, что отец никудышный лидер, дома, как в доте, ощущаешь себя новичком Пока старики дрочили на вылинявшие знамёна и плевались своими ценностями, воняли костями и прахом, на потолке появилась тень Эди Лимонова, с высоты прокричав: «Ну вас всех нахуй».