Ах, Питер!

Ах, Питер! Если бы ты знал Как измельчают твои чада, То конь твой медный, от досады Еще не так бы дыбом встал! На прибалтийском сквозняке Твоих бандитских подворотен. Я стал настолько ж беспороден Как глаз заплывший в синяке. И как чахоточный грифон Прожженный бытом коммунальным Я становлюсь тут маргинальным И погружаюсь в пьяный сон. Иль, расправляя в темноте Свои чудовищные крылья, Я поднимаюсь в туче пыли К далекой северной звезде, И, пролетая в тишине Над копошащейся клоакой, Мне только хочется заплакать Тихонько плакать обо мне. Полузасушенный кумир, Его восторженные чада, И вечная альфонсиада Твоих салонов и квартир. Уже не манят миражи Твоих пластов полукультурных Теперь от них мне просто дурно Я больше не хочу в них жить. Закутаться в широкий плед Поджав озябшие коленки, И схорониться на Смоленке Задолго до исхода лет. Мой голос в ванной не поёт. И старость белая как птица Ко мне на голову садится. И злобно в темечко клюёт.