на тех глубинах...

на тех глубинах, что и море не видало, на дне, ничем заиленных, сердец, лежал сокрытый дар, - от глаз вандала; под стать был и невиданный ларец. вокруг ржавело то, что было ломко, и, что судьбы не признавало на мели - давно принявшие вид жизненных обломков, далёких планов, и мечтаний, корабли. о, сколь исчезло в сказочных пучинах, бросавших верить сказкам, моряков... о, сколь в унынии пропало и кручинах, не отвязавшихся от призрачных оков... но лишь тонувшие могли увидеть чудо. ни сердцеед, ни сердценюх, ни сердцелаз - никто, извечное не мог вкусить, то блюдо, что Богом скрылось от лукавых глаз. лишь потеряв всё то, что так ценили; не на волнах, а там - у самого, у дна, могли познать, что даже и не мнили. - суть на поверхности, кто знает, не видна. суть не отыщешь в качестве наживы. не всем, увы, даётся, тот улов, что на земле и на воде, - пока, те, живы, - таится между дел, и между слов. не жалко мне, открою по-секрету, - а мне открыл, то, выживший моряк, - что тайна эта: есть, и вроде, нету - как-будто бы во мгле морской, маяк. тонул моряк, всё бренное теряя, и вот, где нет придуманных границ, - на миг мелькнуло даже, что у Рая, - он, над ларцом невиданным, навис. он всматривался в глубь себя не помня, и жизнь, что знал, предстала не своей: как у раба, вся жизнь - каменоломня, так у него вся жизнь - мираж морей. и словно бабке у разбитого корыта, и будто Ваньке у кощеева ларца, открылось перед ним, что было скрыто - Любовь, на дне сердечного яйца.