Давай сгорать дотла

Снег покрывалом припорошил Италию, Фонари освещают дороги пустынные, Звук каблуков разрезает мрачную тьму, Воцарились на небе звёзды зимние. Снег хлопьями над головой кружит, Опадает на ткань пальто, волосы в Белый красит, остужает тёплые руки И оставляет на руках белёсые полосы. Руки дрожат предательски от холода, Губы изогнуты в улыбке фальшивой, Рот приоткрыт в безмолвном крике, Потеря дыхания, слова, контроля. Я впервые вкушаю, не ем, разрывая, Изучаю внимательно, пристально, Руками касаться боюсь, глаза закрывая, Будоражит мысли ночь зимняя. Руки твои теплы, пальцами я б касался Лица твоего вечно, беспрестанно, Тепло твоего тела познать желаю, Я б отдался этому безвозвратно. Тело твое желанное, то в какое влюблён, В адовом пламени станет углём, Заискриться в искре пламенной любви, Поглотится в потоке сладких иллюзий. Мои ладони холодны, а в жилах не искрится Кровь, душа и сердце тьмой отравлены, А яд, что отравил меня с лихвой - любовь. Я вваливаюсь в храм безнадёжно, Убранство его восхищает размахом, Я был в нем тысячу раз и больше, Но каждый как в первый. Ладаном пропитан душный воздух, Свечи горят огнём, освещают святыню, Я обращаюсь под куполом к звёздам, Задвигая подальше противную гордыню. Твои губы приходят во снах, Твои портреты на страницах альбома, Твой образ нечёткий лишь в несмелых мечтах, Я постоянно слышу твой голос. Я молиться не буду, я виновен пред богом, Согрешил я безбожно, бесчестно потерян, Хочу прокричать под купалом храма, Моя вера в спасение давно утеряна. Прощения не заслуженно, я не ищу его, Я не нуждаюсь в успокоении, Рвётся наружу вселенская боль оттого, Что ищу его в полном отчуждении. Я на колени упал, плевав на гордыню, Я руки в молитвенном жесте сложу, Я голову пред богом преклоню, Безмолвно о прощении прошу. Я потерян в любви, заросли чувств поглотили, Я б вернулся в начало, в точку отсчёта, Мы б с тобой не пересеклись в этой жизни, Я б вернулся в то знойное лето. Думать о тебе сил не хватает, физически больно, Мое сердце горит, безвозвратно потеряно, Я растерял весь контроль, безвольно, Кровью истекает рана свежая. Безлюдно в соборе, тихо внутри, Я молиться не буду, не буду просить, Я грешен, в сердце сквозные дыры, Его имя тихо-тихо произносить. Прости меня, господи, ибо я согрешил, И умом и мыслью, и словом и делом, Живя во грехах и своем пороке, Я возгордился от безнаказанности твоей. Я наслаждался вкушением пищи, вина, Я пытался превзойти тебя, веселясь, Я убивал, восхищался свободой сполна, Своими творениями лживо гордясь. Я смеялся тебе в лицо, думая, что превзошёл, Но не прошу прощения, ни благодати, Растерял человечность, окончательно ослабел, Крики мои слышны о главной утрате. Мои пряди лохматы, рубашка смята, Мои руки держат меня в сознании, Я кричал, наверно, безмолвно прося, Я полон сумасшествий, я неестественен. "Давай сгорать дотла, в угли превращаться, Искрами к небу взлетать, руки в замок Скреплять, губами касаясь невинно, Плескаясь вином в бокале прозрачном". Слёзы стекают безмолвно по щекам, Пол собора затопляют, одежда намокает, Я сломан ровно на пополам, до и после него. Моим слезам нет оправдания. Я упаду на пол, себя не узнавая, Я буду кричать громко, горло срывая, Воздух жадно ртом вдыхая, Имя его короткое шепча. Я не знаю, сколько лежал в соборе, Как надолго пал я у ног веры, Но на улице знойное лето, То самое - лето первой встречи.