И один в поле воин

Надеюсь, что Америк не открою, Пытаясь истину такую утверждать, Что в одиночку всякий храбрый воин Способен воевать и побеждать. Вот Гамлет: одинок, но страшен, На мир предательств шпагу обнажив, В стенах угрюмых мрачных башен Он рушит мир, который подл и лжив. Мир этот душит светлые порывы, Ломает шпаги, счастье, жизнь людей… И тихи волны - жутко молчаливы И безысходны. Скорбь все тяжелей. Где гибнет честь – нет жизни. По-другому Не может быть в любые времена. В пустынном небе одиноко грому, В сожженной почве сохнут семена. Герой погиб. Горацио, как брата, Он обнял… и погасли всплески глаз… Но тело одинокого солдата На щит вздымает храбрый Фортинбрас. «Один не воин в поле…» - тот, Кто первый произнес сей перл известный, Был трус, хранящий свой живот, И лицемер, к тому ж еще, бесчестный. Кто он? Могло быть так, что в ходе боя Погибли все, остался только он. И, видя тьму врагов перед собою, Подумал: «Я один – их легион. Нет, я не трус, я просто осторожный. Мое благоразумие легко понять: Ну, если рассудить, то разве можно, Чтобы один солдат побил всю рать?» И поднял руки осторожный воин, К врагу ушёл, чтобы ему служить. Они ж решили: парень не достоин Без чести и лица на свете жить. Убили, так как здраво рассудили: «Нет, нет, не воин в поле этот вот!»… Такие «умники», конечно, жили. Да и сейчас ещё немало их живёт. Земля ж хранит немало храбрецов. Онм в бою перед врагом не отступали, И глядя смерти собственной в лицо, Шли в одиночку в бой. И побеждали. И погибали, жизни ставя точку, Успевши страх врагу внушить. Но каждый из героев-одиночек Остался в памяти потомков жить.