Исполнитель желаний

********************** ИСПОЛНИТЕЛЬ ЖЕЛАНИЙ ********************** Если ты пошел гулять, и впереди идущему на голову упал кирпич, не огорчайся, ведь он мог упасть на голову тебе. (народная мудрость) *** Медбрат Глинозёмов Кузьма сидел, мрачно насупив густые брови. Как говаривала уборщица баба Зина, он в этот момент сильно напоминал недавно умершего Генерального секретаря ЦК КПСС товарища Брежнева. И статью, и бровми, и дикцией. Вернее, полным отсутствием оной. Кузьма только что получил нагоняй от Главврача товарища Проперштейна. Главврач недавно получил должность и ещё старался сломать сложившиеся отношения в коллективе через колено. Пока это ему плохо удавалось, но товарищ Проперштейн исходил только из ему известной еврейской логики. "Бить надо по головкам без жалости!"-говаривал он, подражая картавой речи основателя советского государства. И бил: лишал премий, вывешивал фото нарушителей трудовой дисциплины на стенд возле своего кабинета, передвигал очередной отпуск на зимнее время. За это его очень не любили работники районной больницы. Не любили, но боялись и слово сказать против. Дисциплина, ё-маё! В этот раз Кузьма сильно прокололся: он должен был приготовить ампутированные органы к утилизации, но забыл отрезанную мужскую руку под операционным столом в куче тряпок. А потом и выбросил всё в мусорную кучу. Бродячая собака Машка, которую с удовольствием любили подкармливать больные, унюхала свежачок и утащила её. Утащила и стала грызть её прямо под окном кабинета главного врача. Он услышал какой-то шум, подошёл и увидел это безобразие. Увиденное ему очень не понравилось. Вызвали Кузьму. И получил Кузя нехилый втык и обещание перенести его законный отпуск на декабрь! Покивал головой Кузьма. Типа понимаю вину свою и сейчас исправлю. Машка почти уже всю руку сгрызла, когда Кузьма отобрал остатки. Осталась ладонь с пальцами. Самое подлое было в том, что пальцы у руки этой сложились в кукиш! Нехилый такой кукиш получился: с обкусанными ногтями, с траурной каймой. "Что за гадкий кукиш такой!"-думал Кузьма.-Какой-то нечеловеческий совсем. Интересно, а кому он принадлежал-то. Надо будет у бабы Зины спросить что ли." Кукиш этот Кузьма брезгливо взял за самый длинный палец и положил в пластиковый пакет. А пакет положил в карман старого, заляпанного кровью и карболкой халата. В этот момент ему показалось, что пальцы чуток шевельнулись в пакете, но Кузьма решил, что это по причине их неполного окоченения. Положил и забыл про него. Подмёл Кузьма у окна кабинета главврача и пошел к себе в морг. Там у него было местечко, где он проводил свободное от трудов праведных время. Стоял там топчанчик, стул и тумбочка. В ней прозектор хранил бутылку со спиртом и два стакана. Пришёл Кузьма, сел и пригорюнился. "Вот работаешь, работаешь, сил не жалеешь, а за малейший прокол тебе по башке бац! А потом ещё догонят и ещё бац!"-думал Кузя. И от этих мыслей ему стало очень обидно. Решил он тогда тяпнуть спирта. Залез в тумбочку и достал бутылку. Но, к его огорчению, спирта в ней не было. Вернее, спирт был, но в таком мизерном количестве, что хватило бы его только "на помазать" один палец. Кузьма палец мочить не стал, наклонил горлышко и вылил эту каплю прямо себе на язык. Язык приятно обожгло. Хорошо, да мало! Тогда Кузьма решил помечтать малость о чём-нибудь приятном. "Как бы было хорошо, если бы сейчас бутылка была полна спирта по самое горлышко!"-думал Кузьма.-И чтобы этот спирт никогда не кончался!" От таких приятных мыслей у него зашумело в голове, в глазах потемнело, и он отключился. А в кармане у него в этот момент что-то снова шевельнулось. Очнулся Кузьма уже вечером. Приём больных давно уже закончился, весь персонал разошелся по домам. Один сторож дед Горохов, по кличке Нут, всё ещё шатался по территории, шаркая старой облезлой метлой. Кузьма уже хотел выключить свет и повесить замок на двери, как посмотрел на бутылку, что одиноко стояла на краю тумбочки. И, о Чудо! Бутылка была полна спирта. Да, да, она была полна до самого верха! "Что за дела такие странные!-изумился Кузьма.-Она же точно была пустой. И никого тут не было. И как же она наполнилась? Сама собой что ли?!" Кузя окончил десять классов советской школы и понимал, что такого не может быть. Материализм не допускает! А по факту бутылка была полна. Кузьма взял бутылку и посмотрел на просвет. В ней отразилось его недоумённое опухшее лицо. И всё. Тогда он оделся, положил бутылку себе в карман куртки и стал закрывать морг. Жил Кузьма не так и далеко от работы, так что при желании он мог бы доехать до дома минут за десять на автобусе, но Кузьма любил после работы прогуляться на свежем воздухе. Свежим этот воздух можно было назвать с большой натяжкой: пах он выхлопными газами, давно не убранной помойной ямой и ещё чем-то неуловимо скверным. Хотя, если уж быть совсем честным, то в эти миазмы временами вливался запах чисто вымытого женского тела и духов Chanel No 5 . От этого запаха сердце у Кузьмы начинало радостно биться, ноздри его широко раскрывались и начинали трепетать. В результате у него даже появлялось желание предаться любви. Детородный орган его принимал боевое положение и напоминал собой странный кожаный компас, всегда указующий в правильном направлении. Он даже глаза закрывал, чтобы ненароком не потерять этот запах. Вот и сейчас Кузя решил было идти на запах духов, как тот неожиданно исчез. Зато за углом скрипнули тормоза какой-то машины, мягко хлопнула дверь, и в лицо Кузьме ударила волна выхлопных газов, смешанных с ароматом сирени и собачьего кала. "Вот ещё гадость какая!"-подумал Кузьма и смачно высморкался. Кузьма не всегда жил один. В юные годы и у него была жена Верка. Сошлись они скорее от безысходности и тоски, чем по страстной любви. Жена его ничего хорошего не видела в своей молодой жизни: вечно пьяный отец, мать, страдавшая от головных болей, постоянно ругалась на неё и била шлангом от стиральной машины. И машины никогда в доме не было, а вот шланг был. Видно подобрала его мать на помойке специально для экзекуций. Поэтому и согласилась Верка выйти за Кузьму сразу же, как только он её пригласил замуж. Да уж и пора было, шёл ей уже 19 год. Сначала жили вроде и хорошо. Кузьма закончил медучилище, стал работать в больнице, а Верка поступила в ЖЭК уборщицей. Но денег всё не хватало. Отсюда склоки и раздоры. А со временем стали они драться и скандалить. И однажды Кузьма так её стукнул по затылку кулаком, что Верка упала и расшибла себе голову о банку с солёными огурцами. Увезли её в больницу, а вывезли в виде трупа в чёрном пластиковом мешке прямо в морг! Повезло тогда Кузьме: не посадили его, посчитали, что сама упала в подпитии. А сейчас Кузя и не шибко жалел, что нету у него жены. Жены нет-скандалов тоже нет. И никто ему не зудит по утрам и вечерам, жизни не учит. Свобода, блин! Шёл Кузьма и по сторонам посматривал. Обычно встречал он по дороге домой какого-нибудь кореша-собутыльника. Вот и сегодня на перекрёстке у перехода окликнул его знакомый слесарь, молодой мужик лет 35. Была у него особая примета: бледное, как мел, лицо. В поношенной меховой куртке и драной кроличьей шапке он напоминал старый ёршик для мытья бутылок. Все звали его Митька Дно! А кое-кто звал его Бледное Дно. "Во, Бледное Дно пошёл!" Не в глаза звали, но всё-таки. А прозвали его так за постоянную присказку: Пей до Дна, бро! Пей до Дна! Обрадовался Кузьма и пригласил Митьку в забегаловку "Пиво-Воды", что была на полпути к дому Кузьмы. Угощаю де! Митька охотно согласился. А чё не согласиться, тем более, что не ему платить. В зале на них пахнуло спёртым воздухом и пивной сыростью. Всё было как всегда: народ пьяно шумел, лупил вяленой воблой по столикам так, что даже солонки подпрыгивали. Пар дыхательный поднимался к потолку, и старая люстра на три рожка тонула в нём. Лампочки тускло светили, и казалось, что под потолком сразу три солнца плавают в тумане. Пивную пену сдували на пол, поэтому на полу всегда было сыро и скользко. Кузьма и Митька протиснулись к маленькому столику у стены. Взяли по паре жигулёвского и солёные ржаные сухарики. Митька совсем было уже собрался в благодарность за приглашение рассказать какой-нибудь анекдот и открыл рот, как Кузьма ему подмигнул и показал на бутылку в кармане куртки. Митька всё сразу понял и обрадовался. Спирт разлили под столом. "Ну, вздрогнули!"-сказал Кузьма и приятели чокнулись. Кузьме сразу ударило по мозгам. То ли он сильно устал сегодня, то ли спирт попался какой-то ядрёный, но у него сразу приятно зашумело в голове. И всё поплыло перед глазами. И стены зашатались, и столы накренились. А тут и народ стал стучать воблой как-то по-особенному: в такт мелодии. И мелодия показалась Кузе знакомой. "Прибыла в Одессу банда из Амура..."-орали мужики пьяными сырыми голосами."Ба, да это же Мурка!"-смекнул Кузьма, и ему стало приятно, что он её сразу узнал. А Митька в это время что-то рассказывал, но Кузьма не мог понять ни слова. Он тупо смотрел на Митьку. Тот широко открывал рот, и изо рта его медленно выплывали какие-то знаки. Толстые и мягкие они медленно поднимались в потолок и там исчезали в мутных воздушных потоках. Как белые воздушные шарики, честное слово! Кузьма даже пытался поймать их, лапая воздух руками, но это ему никак не удавалось. Он всё время хватал Митьку за грудь или за уши. На это Митька начинал пьяно щерить рот и ржать как лошадь. Тут неожиданно из тумана выплыла какая-то неясная фигура. Она медленно росла и росла и наконец оформилась в человеческий облик. Мужик высокого роста в pince-nez с синими стёклами, с большими рыжими усами и козлиной бородкой молча стоял и смотрел на друзей. На левой руке у него была чёрная лайковая перчатка. На правой руке ничего не было, только тускло сверкнул перстень жёлтого металла с большим чёрным камнем. Кузьма в этот момент вроде даже протрезвел. На него пахнуло чем-то неуловимо знакомым. "Точно так пахла свежевыкопанная земля на кладбище!"-подумал Кузьма и моргнул. Однако мужик не исчез, а криво ухмыльнулся, показав полный золотых зубов рот. "Могу я присесть к Вам, господа?"-спросил Гость и, не ожидая ответа, присел на краешек стула. "Можно, можно, почему же нельзя. Место есть!"- радостно засмеялся Митька и немного отодвинулся в сторону. Он со свистом выпустил воздух из плотно сжатых губ и снова заржал. Кузю последняя Митькина выходка как-то даже раздражила. Он насупился и мрачно посмотрел на Митьку. "И что он всё ржёт-то, собака! Прям мерин какой-то. Нет, чтобы смеяться приятно так, по-­­человечески. Так бы и дал ему в лоб. Гадюка!"- с тоской подумал Кузьма и сунул руку в карман. Там он нащупал бутылку со спиртом и сразу почему-то успокоился. "Да пошёл он на три весёлых буквы! Вот ещё фигура. Больно много я на него трачу времени своего! И вообще мне домой пора!"-сказал сам себе Кузьма. И хотел было уже встать и попрощаться, как неожиданно для себя, со значением добавил: "Кстати, господ у нас нет с одна тысяча девятьсот семнадцатого года! ". "Ну, на нет и суда нет, господа!"-засмеялся Гость.-Давайте знакомиться что ли. Меня зовут Карл Карлович Дналов. Я в местной больнице бухгалтером работаю, если что." "Ага, так тебе и поверили. И нет в нашей бухгалтерии с такой странной фамилией работника. Нет, я это точно знаю!-с тоской подумал Кузьма.- И в тоже время он мне кого-то напоминает. Как будто я его уже где-то видел, или читал про что-то такое..."Кузьма совсем было уже собрался уходить, он даже привстал со стула и открыл рот, чтобы попрощаться, как Гость его опередил, говоря: "Ну куда же Вы, Кузьма Петрович, только познакомились и Вы нас покидаете?! Да, а работаю я у вас в бухгалтерии всего неделю, так что неудивительно, что Вы меня не знаете. Вот 5 числа буду аванс выдавать, так Вы уж прямо без очереди подходите, по знакомству-с!" "Интересно, а откуда он моё имя и отчество знает? Ведь я его не говорил? Точно, не говорил!"-подумал Кузьма и немного испугался.-Какой всё-таки странный тип, подозрительный какой-то, скользкий. Мысли читает! Наверное, иудей!" Но вслух Кузьма ничего не сказал и снова сел на стул. Гость ласково усмехнулся, блеснув золотым зубом, и поправил пенснэ. "Откуда я знаю Ваше имя и отчество, уважаемый Кузьма Петрович? Ну это совсем просто. На стенде у кабинета главврача висит приказ, а что в этом приказе Вы и сами хорошо знаете! И я не иудей! Скажете тоже. Я скорее...э-э-э...немец!"-весело сказал Карл Карлович. Стёкла пенснэ резко блеснули нестерпимо синим цветом, и отблеск их упал на стол, да так на нём и остался. Как будто кто-то разбросал васильки по столу. Кузьма смотрел и не мог оторвать от них глаз. Они будто ожили, плавно задвигались, и стали собираться в какие-то знаки. У него снова закружилась голова, и глаза стали закрываться сами собой. Но тут раздался резкий Митькин голос, и Кузя снова открыл глаза. "Позвольте представиться! Барон Дмитрий Николаевич фон Дно!"-торжественно заявил Митька. На это странное представление Кузьма уже никак не прореагировал. Даже про себя. Ну барон и барон. Дно и Дно. Эка невидаль-барон. Вот если ли бы граф или там Великий Князь. Хотя, какая разница. "А не хряпнуть ли нам по рюмашечке!"-предложил Гость и лукаво посмотрел на Кузьму.-Кажется мне, что у уважаемого Кузьмы Петровича ещё остался спирт в бутылке!" "А о бутылке-то он откуда знает? А, наверное, это ему Митька сказал. Чёртов барон!"-подумал Кузьма и молча достал из кармана бутылку. К его удивлению она была полна по самое горлышко, как будто и не наливали из неё. Молча налил Кузьма, молча выпили. На этот раз даже в голову не ударило. Молча он смотрел на Митьку, который как будто продолжал свой рассказ. "...я как раз был на разводе, когда из комнаты Государыни вышел старец Григорий. Молча посмотрел он на меня своими чёрными, как смоль, глазами, похлопал по плечу и сказал: Барон, вот что я Вам скажу. Долго жить будете, но не счастливо! Сказал, усмехнулся в бороду, и вышел. Самое смешное, что так и вышло. Жил долго, пока не расстреляли меня большевики в 1949 году." "Во, врёт и не краснеет. Расстреляли его. А сейчас он неживой что ли. Жрёт за двоих, а пьёт за троих!"-и стало тут так тошно и тоскливо Кузьме, что даже сердце захолонуло. Это Гость положил на левое плечо Кузьмы свою руку в чёрной лайковой перчатке. "Однако, уважаемый Кузьма Петрович, я, собственно говоря, к Вам по делу. Весьма важному для меня лично. С нижайшей просьбой, дорогой Вы наш!-вкрадчиво обратился Гость к Кузьме.-Как бы это выразиться...У Вас находится одна вещь. Попала она к Вам совершенно случайно, и я думаю, что мы сможем с Вами договориться полюбовно. Она Вам счастья не принесёт, поверьте. Да, чуть не забыл совсем. Отдать её Вы должны мне сами, по своему желанию, без малейшего принуждения. Я думаю, Вы догадались о чём я. Это моя ЛЕВАЯ РУКА!" Тут Карл Карлович остановился и посмотрел Кузьме прямо в глаза. Кузьма с недоумением смотрел на Гостя, проваливаясь в чёрную безмерную глубину его зрачков. В ушах у него засвистело, дыхание перехватило, ноги и руки отяжелели и стали совершенно бесчувственными. И в то же мгновение он потерял сознание. Очнулся Кузьма от уже знакомого запаха свежевыкопанной могилы. Он сидел, прижавшись спиной к берёзе, на краю могилы. Ярко светила Луна, где-то недалеко раздражённо квакали лягушки. Карл Карлович сладко нежился в лунных лучах на куче земли и нюхал василёк. Произведение искусства неведомой китайской мастерицы сверкало и переливалось в ледяном дыхании Карла Карловича. На этот раз он предстал в своём настоящем виде: среднего роста Чёрт, весь покрытый чёрной, отливающей свинцом шерстью, с длинными корявыми руками, украшенными жёлтыми собачьими когтями. Нос его превратился в свинячий пятачок, уши вытянулись и покрылись зеленоватой шерстью. Карл Карлович сидел нога за ногу, изящно покачивая ножкой с блестящим лошадиным копытцем. А глаза? Глаза его превратились в пылающие уголья. А с другой стороны могилы сидел Митька Бледное Дно, беззаботно болтая ногами в красных резиновых калошах и ковыряя в зубах веточкой. Но что это было за зубы. Не зубы даже, а клыки. Огромные, загибающиеся книзу, они торчали по краям рта и по ним стекала Митькина слюна. Каплями она падала на землю. И там, куда она падала, земля шипела и плавилась. Кузьма с ужасом смотрел на эту картину, сердце его бешено колотилось о рёбра. Казалось, что минута-и оно выскочит или остановится. Во рту всё пересохло. "Вот чёрт, где это я? Как я тут оказался? Да не сплю ли я?"-подумал Кузьма. "Нет, не спите Вы, уважаемый Кузьма Петрович. Вы у нас в гостях, так сказать. На кладбище!-торжественно произнёс Карл Карлович и протянул Кузьме василёк.-Однако, время-деньги! Руку-то отдадите? Или нет?!" "Руку отдать. С чего бы это. Она мне и самому пригодится. Нашёл тоже дурака, с чёртом договора заключать!"-закричал Кузьма и вскочил на ноги. "Ах так, отдай руку, сволочь! Задушу!"-заорал Карл Карлович и попытался схватить Кузьму за шею. Тут на помощь чёрту бросился Митька. Он страшно заклацал клыками и попытался схватить Кузьму за ноги, но промахнулся и ударился лбом о берёзу. От удара берёза треснула и упала на соседнюю могилу, сломав в трёх местах ржавую оградку. "Митька, гад ты этакий, ты живой хоть?!"-спросил Кузьма, наклонившись над телом. "А что со мной будет-то, бро. Я же Вурдалак, нас убить не так-то просто. И прошептал Кузьме прямо в ухо: Ты прыгай давай прямо в могилу. Так и попадёшь в свой мир. А то Карл Карлович поймает, навек тут останешься, а тебе ещё рано!" Кузьма не стал долго раздумывать, разбежался и сиганул в могилу. И провалился куда-то. Пока летел во мраке, слышал, как Карл Карлович смачно матюгался и бил Митьку чем-то тяжёлым по лысой голове. Очнулся Кузьма в своей комнате, лёжа на старом продавленном диване. Ужасно болела голова, сильно тукало в висках, во рту было сухо и гадко. И горько. Хотелось собрать побольше слюны и выплюнуть эту горечь и с нею головную боль. Но это Кузьме никак не удавалось. Он просто лежал и смотрел в потолок. По нему метались слабые тени. "Птицы в небе летают, а может ветер ветки шевелит. Ну и сон мне приснился, кошмар какой-то. Перебрал я вчера сильно что ли. Ну и история, хоть рассказ пиши. Да, и не худо бы опохмелиться. А есть ли чем? Вот в чём вопрос!"-подумал Кузьма и медленно сел на диване. Потом он бросил взгляд на стол и остолбенел. На столе стояла полная по самое горлышко бутылка спирта. А рядом лежала высохшая чёрная ладонь с пальцами, свернувшимися в кукиш! 20-26 августа 2019 года.