РОДИНА

Сестре Шурочке посвящается Берег озера, степная бровка, Там, где Волгу с Ахтубой свело, Издавна стояла Пироговка – Небольшое русское село. Церковь на бугре, степное поле А внизу зеленый водный мир. Это все моя родная доля, Это мой родной ориентир. Вобла, астраханские арбузы, В поймах речек помидорный рай. Крепкие с тобой связали узы, Родина моя, родимый край. Там зимой суровые морозы, Летом зной, песок и мошкара, Пестрые тюльпановые грезы, Дарит всем весенняя пора. В голове таких картин в избытке, Не понять, где вымысел, где быль. Радостно кивают маргаритки, Тихо шелестит степной ковыль. В детстве, помню, обруч мы катали, В «альчики»* играли на песке. С упоением в лапту гоняли, Днями пропадали на реке. На ногах узорчатые «цыпки»**. Загорелые до черноты, Жили мы в тревожном мире зыбком. В нас росли не детские черты. Шла война. Вдали горела Волга, Копоть, гарь и дым по всей стране. С детства нам запомнились надолго Карточки погибших на войне. Вперемешку с бомбами листовки Сыпались на землю с высоты. Из-за постоянной голодовки Вздутые рахитом животы. Нет печальней всех потерь на свете В вихре, охватившем всю страну, Чем душевно раненые дети, Дети, пережившие войну. Помню, как в село пришла «Победа-а!», И «Войне коне-ец!» - со всех сторон. В той войне мы потеряли деда. Всем победный колокольный звон. *** «Войне конец» - вернулись с фронта люди, «Войне конец» - не все пришли домой, «Войне конец» - с мечтой, что лучше будет Опять впряглись в колхозное ярмо. И дети, росшие почти в неволе Колхозной жизни, словно дар небес. И суслики, зажаренные в поле, Запретный детский наш деликатес. Но честным быть – в такое время даже: Вместо тетради листья старых книг, Вместо чернил разбавленная сажа – Нас радовал счастливый школьный миг. Мы все тогда срослись со словом «НАДО!», Нам было ясно «быть или не быть». Как сын крестьянский, это не бравада, Я не могу Россию не любить. Все это мне подарено судьбою, И первый поцелуй, и тела дрожь, И летние прогулки под луною, И юношеский трепетный балдеж. *** А потом Одесса, мореходка… Синь морей у света на краю. Шел по жизни я морской походкой, В море я нашел любовь свою. Пролетели вдаль морские мили, Сколько было их – не сосчитать. Много мест на свете сердцу милых, Лучше Пироговки не сыскать. Отправляясь в жизни путь не скорый, Твердо был уверен, что вернусь Вновь увидеть волжские просторы, Светлую березовую Русь. Колесил везде, пока был в силе, Жил в Женеве – чудные края! Но всегда хотел домой, в Россию, Потому что родина моя. Каждый раз, когда я возвращался – В горле ком, и на глазах слеза. Мне навеки в памяти остался Старый дом… И мамины глаза. Дом снесли... Ушла родная мама... И давно исчез любимый клен... Только я стремлюсь сюда упрямо. Пироговке низкий мой поклон. Сколько бы веревочка не вилась… Я старею, жизнь берет свое. Я боюсь, ты просто мне приснилось, Детство босоногое мое. Если это - сонные мгновенья, Пусть они придут ко мне опять. Господи! Пошли мне вдохновенье, Чтобы воспевать Россию-мать. Виктор Андросов * Древняя калмыцкая игра, распространенная на юге России в 20 веке ** Болезненные проявления на ногах детей из=за недоедания во время войны