Сад

Я вышла в сад, но глушь и роскошь живут не здесь, в слове: «сад». Оно красою роз возросших питает слух, и нюх, и взгляд. Просторней слово, чем окрестность: в нем хорошо и вольно, в нем сиротство саженцев окрепших усыновляет чернозем. Рассада неизвестных новшенств, о, слово «сад» — как садовод, под блеск и лязг садовых ножниц ты длишь и множишь свой приплод. Вместилась в твой объем свободный усадьба и судьба семьи, которой нет, и той садовый потерто-белый цвет скамьи. Ты плодороднее, чем почва, ты кормишь корни чуждых крон, ты — дуб, дупло, Дубровский, почта сердец и слов: любовь и кровь. Твоя тенистая чащоба всегда темна, но пред жарой зачем потупился смущенно влюбленный зонтик кружевной? Не я ль, искатель ручки вялой, колено гравием красню? Садовник нищий и развязный, чего ищу, к чему клоню? И, если вышла, то куда я все ж вышла? Май, а грязь прочна. Я вышла в пустошь захуданья и в ней прочла, что жизнь прошла. Прошла! Куда она спешила? Лишь губ пригубила немых сухую муку, сообщила что всё — навеки, я — на миг. На миг, где ни себя, ни сада я не успела разглядеть. «Я вышла в сад»,— я написала. Я написала? Значит, есть хоть что-нибудь? Да, есть, и дивно, что выход в сад — не ход, не шаг. Я никуда не выходила. Я просто написала так: «Я вышла в сад»...