Хозяйка

Отклонились мы маленько. Путь-дороги не видать. Деревенька Лутовенька, — до войны рукой подать. Высоки леса Валдая, по колено крепкий снег. Нас хозяйка молодая приютила на ночлег. Занялась своей работой, самовар внесла большой, с напускною неохотой и с открытою душой. Вот её обитель в мире. Дом и прибран и обжит. — Сколько деток-то? — Четыре. — А хозяин где? — Убит. Молвила и замолчала, и, не опуская глаз, колыбельку покачала, села прямо против нас. Говорила ясность взгляда, проникавшего до дна: этой — жалости не надо, эта — справится одна. Гордо голову носила, плавно двигалась она и ни разу не спросила, скоро ль кончится война. Неохоча к пустословью, не роняя лишних фраз, видно, всей душой, всей кровью, знала это лучше нас. Знала тем спокойным знаньем, что навек хранит народ: вслед за горем и страданьем облегчение придёт. Чтобы не было иначе, кровью плачено большой. Потому она не плачет, устоявшая душой. Потому она не хочет пасть под натиском беды. Мы легли, она хлопочет, — звон посуды, плеск воды. Вот и вымыта посуда. Гасит лампочку она. А рукой подать отсюда продолжается война. Пусть же будет трижды свято знамя гнева твоего, женщина, жена солдата, мать народа моего.