Бурьян

Г.Г. Шпету Вчера завернул он в харчевню. Свой месячный пропил расчет. А нынче в родную деревню, Пространствами стертый, бредет. Клянет он, рыдая, свой жребий. Друзья и жена далеки. И видит, как облаки в небе Влекут ледяные клоки. Туманится в сырости — тонет Окрестностей никнущих вид. Худые былинки наклонит, Дождями простор запылит — Порыв разгулявшейся стужи В полях разорвется, как плач. Вон там: — из серебряной лужи Пьет воду взлохмаченный грач. Вон там: — его возгласам внемлет Жилец просыревших полян — Вон: — колкие руки подъемлет Обсвистанный ветром бурьян. Ликует, танцует: «Скитальцы, Ища свой приют, припадут Ко мне: мои цепкие пальцы Их кудри навек оплетут. Вонзаю им в сердце иглу я… На мертвых верхах искони. Целю я, целуя-милуя, Их раны и ночи, и дни. Здесь падают иглы лихие На рыхлый, рассыпчатый лёсс; И шелестом комья сухие Летят, рассыпаясь в откос. Здесь буду тебя я царапать, — Томить, поцелуем клонясь…» Но топчет истрепанный лапоть Упорнее жидкую грязь, Но путник, лихую сторонку Кляня, убирается прочь. Бурьян многолетний вдогонку Кидает свинцовую ночь. Задушит — затопит туманом: Стрельнул там летучей иглой… Прокурит над дальним курганом Тяжелого олова слой. Как желтые, грозные бивни, Размытые в россыпь полей, С откосов оскалились в ливни Слои вековых мергелей. Метется за ним до деревни, Ликует — танцует репье: Пропьет, прогуляет в харчевне Растертое грязью тряпье. Ждут: голод да холод — ужотко; Тюрьма да сума — впереди. Свирепая, крепкая водка, Огнем разливайся в груди!