Князь Таврический

ДРАМАТИЧЕСКАЯ СЦЕНА ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА: Князь Таврический. Графиня Браницкая, рожденная Энгельгардт, его племянница. Бауер, полковник. Юзевич, секретарь графини Браницкой. Сцена первая В Яссах, в квартире князя Таврического Бауер и Юзевич. Юзевич Ну, наконец, вы с нами, пан полковник, А мы вас ждали, ждали… Бауер В Петербурге Меня князь Зубов задержал. Юзевич Без вас Так было скучно, мы вас все так любим. Бауер Спасибо, пан Юзевич. Комплименты Оставим, времени у нас немного, Да и застать нас могут. (Осматривает дверь.) Вот в чем дело: Князь Зубов вас велел благодарить За ваши донесения, он их Внимательно прочел. Из этих писем С прискорбием он видит, что светлейший К нему не так расположён, как прежде, И, чтобы вновь его приворожить, Он шлет вам это зелье. Вы его Когда-нибудь в удобную минуту Подсыплете светлейшему в питье. Вы тронуты таким доверьем князя? Возьмите ж пузырек. Юзевич Как, всыпать… мне? Да где же мне? Клянусь, я не посмею. Бауер Чтоб смелости придать вам и уменья, Князь посылает этот кошелек: Исполнивши, как следует, приказ, Получите вы втрое… Юзевич Свент {*} Антоний! За что ко мне так добр ясновельможный? {* Святой (польск.).- Ред.} Бауер Людей он знает и заслуги ценит. Юзевич Так, пан полковник, но еще скажите, Не будет ли светлейшему вреда От зелья этого? Бауер Вреда не будет. Юзевич О, если так, исполню я охотно. Сцена вторая Ночь. Глухая степь. Шалаш из дротиков. Рядом с шалашом отпряженный дормез и повозка. Внутри шалаша куча соломы, на которой лежит князь Таврический. Возле него на коленях стоит графиня Браницкая. Поодаль стоят Бауер и Юзевич. Кн. Таврический Всё кончено. Пора, давно пора С усталых плеч наряд негодный сбросить. Он для меня был ветх уже и тесен… Ты, Саша, здесь? Гр. Браницкая Здесь, дядюшка. Напрасно Ты мыслями печальными томишься. За доктором уехал верховой, И к утру ты поправишься. Кн. Таврический Нет, поздно… Я чую смерть, мне холодно и жутко. Послушай, Саша, сядь ко мне поближе, Вот так, и руку дай в последний раз. Всю жизнь ты другом верным мне была, И от тебя я тайны не имею. Да, жаль, что не могу я год один Еще прожить, один лишь год, и — баста! Всю зиму я готовил бы солдат Без маршировок, без косичек, пудры, Без всех нелепых гатчинских затей, — Я в них вселил бы дух героев древних И с первою весеннею зарею Пошел бы с ними прямо на Царьград. Великое б тогда свершилось дело! Подумаешь — кружится голова. Какой триумф, какая колесница! Султан в плену, враги мои во прахе. А может быть, и скипетр и корона… Гр. Браницкая (с испугом) Довольно, князь! (Обращаясь к Бауеру и Юзевичу) Не слушайте: он бредит (К князю) Мы не одни, опомнися, светлейший! Кн. Таврический Да, бредил я, и бред тот был мне сладок. А впрочем, я могу свободно бредить. Уж я — не князь, я больше не светлейший, Я — перст, я — прах, я — только человек. О Господи! Зачем ты дал мне разум? Ты в душу мне вложил любовь и гордость, Ты дал мне власть и упоенье властью. Ты всё мне дал, чтоб разом всё отнять. Вот я теперь могу дышать, молиться, И чувствую, и мыслю, и ропщу, А завтра то, что мыслило, роптало, Безжизненным, негодным трупом будет! О Господи! Почто ж мятемся всуе? Зачем мы жизнь, столь полную невзгод, Столь краткую и немощную жизнь, Еще враждой пятнаем безрассудной? О, сколько крови пролил я невинной! Из-за чего? Из-за пустого блеска, Похвал мишурных, славы мимолетной! Вот, вот они, очаковские тени! Их раны вновь раскрылися, их лица Предсмертного тоской искажены! «Отдай нам жизнь! — кричат они мне в ухо. — Когда б не ты, мы и теперь бы жили!» О Господи! Прости мне ропот грешный, Ты в благости могилу нам послал, Гоненьям злобы, совести упрекам — Всему конец в могиле этой темной! Где Бауер? Здесь ты, зубовский клеврет? Бауер Я счастие имею состоять При вашей светлости. Кн. Таврический Да знаю, знаю: При мне ты состоишь, ему ты служишь. Из гордости тебя не раздавил я. Не в этом дело. Милостивец твой, Узнав, что я в могиле, возликует. Скажи ему, что радость недолга, Что близок день — день черный для России: Бессмертная умрет Екатерина! Когда в столицу вступит новый царь И гатчинцы с косичками смешными Затопчут грязью залы Эрмитажа, Тогда что скажешь, жалкий фаворит? Как побледнеешь ты в своих чертогах, Как выпадут из рук твоих румяны, Каким безумным страхом исказится Красивое и пошлое лицо, И как в тот час я буду спать глубоко Для поздней злобы их недосягаем! (Минута молчания.) Мне холодно, покройте ноги шубой… Еще, еще, кругом… Родная, где ты? Согрей меня, согрей своим дыханьем, Как некогда, давно, когда в Смоленске Баюкала ты Гришу своего! Что это? Ружей залп? В атаку, братцы! (Приподнимается.) Но где же я? Вот Царское Село, Вот лебеди по озеру плывут, И ты опять со мной, моя царица! Но ты в слезах? Тебя гневит Мамонов? Ах, матушка, да плюнь ты на него! Долой их всех, ласкателей негодных, Изнеженных, бездушных фаворитов! Они тебе изменят, продадут, Они и полюбить-то не умеют, — Чины им любы, да кресты, да деньги; Ты и без них счастливо проживешь. Ну, стоит ли тебя вся эта сволочь — Душонки девок в золотых мундирах? А если в сердце есть любви избыток — Вот пред тобой отечество твое. Люби его всем пылом женской страсти, Отдай все помыслы и чувства. Ты не одна, рука моя с тобою; Она крепка, не дрогнет, не изменит, Я за тебя всю кровь свою пролью, Я окружу престол твой громкой славой, Такою славой, что в веках позднейших Тебя потомство чтить не перестанет. Я покажу… (Схватывается за грудь и падает.) Гр. Браницкая Он в забытьи, не дышит. Проснись, очнись! Всё кончено! О Боже! (Бросается с рыданьем на труп.) Бауер (в глубокой задумчивости) Das war ein Mensch! {*} {* Это был человек! (нем.) — Ред.} Юзевич (с испугом смотря на труп) О, барзо велький пан! {*} {* О, величайший муж! (польск.) }