Чернобыль

Шел наймит в степи широкой, Видит чудо: Стая змей Собралась, свилась, как лента, как дракон зеленоокий, В круг сложилась океанский переливчатых огней, В средоточьи, на свирели, колдовал им чародей. И наймит, поверя чуду, что свершалося воочью, Подошел к свирели звонкой, к змеевому средоточью, К чаровавшему, в безбрежном, степь и воздух, колдуну. Змеи искрились, свивались, Звуки флейты раздавались, Цепи дня позабывались, Сон слагался, утончая длинно-светлую струну. И наймит, хотя был темным, И несведущим в вещах, Увидал себя в огромном Море, Море всеедином, слившем день и ночь в волнах. И наймиту чудно стало, Умножались чудеса. Степь сияньем изумрудным говорила, гул рождала, И от травки к каждой травке возникали голоса. И одна из трав шептала, как быть вольным от болести, И другая говорила, как всегда быть молодым, Как любить и быть любимым, как избегнуть лютой мести, И еще, еще, и много, возникали тайновести, И всходил как будто к Небу изумрудно-светлый дым. В скудном сердце у наймита Было радостно-легко. Океанское раздолье было счастием повито, И певучий звук свирели разносился далеко. Так бы вечно продолжалось, счастье видится воочью Подходящим в звуках песни к змеевому средоточью, Да на грех наймит склонился, вырвал стебель чернобыль, Приложил к губам тот стебель — и внезапно все сокрылось, И наймит лишь степь увидел — лишь в степи пред ним крутилась, И, кружася, уносилась та же, та же, та же пыль.