Огонь

Огнепоклонником я прежде был когда-то, Огнепоклонником останусь я всегда. Мое индийское мышление богато Разнообразием рассвета и заката, Я между смертными — падучая звезда. Средь человеческих бесцветных привидений, Меж этих будничных безжизненных теней, Я вспышка яркая, блаженство исступлений, Игрою красочной светло венчанный гений, Я праздник радости, расцвета и огней. Как обольстительна в провалах тьмы комета! Она пугает мысль и радует мечту. На всем моем пути есть светлая примета, Мой взор — блестящий круг, за мною — вихри света, Из тьмы и пламени узоры я плету. При разрешенности стихийного мечтанья, В начальном хаосе, еще не знавшем дня, Не гномом роющим я был средь мирозданья И не ундиною морского трепетанья, А саламандрою творящего Огня. Под Гималаями, чьи выси — в блесках рая, Я понял яркость дум, среди долинной мглы; Горела в темноте моя душа живая, И людям я светил, костры им зажигая, И Агни светлому слагал свои хвалы. С тех пор, как миг один, прошли тысячелетья, Смешались языки, содвинулись моря, Но все еще на свет не в силах не глядеть я, И знаю явственно, пройдут еще столетья, Я буду все светить, сжигая и горя. О да, мне нравится, что бело так и ало Горенье вечное земных и горних стран. Молиться пламени сознанье не устало, И для блестящего мне служат ритуала Уста горячие, и солнце, и вулкан. Как убедительна лучей растущих чара, Когда нам солнце вновь бросает жаркий взгляд, Неисчерпаемость блистательного дара! И в красном зареве победного пожара Как убедителен, в оправе тьмы, закат! И в страшных кратерах — молитвенные взрывы: Качаясь в пропастях, рождаются на дне Колосья пламени, чудовищно-красивы, И вдруг взметаются пылающие нивы, Устав скрывать свой блеск в могучей глубине. Бегут колосья ввысь из творческого горна, И шелестенья их слагаются в напев, И стебли жгучие сплетаются узорно, И с свистом падают пурпуровые зерна, Для сна отдельности в той слитности созрев. Не то же ль творчество, не то же ли горенье, Не те же ль ужасы, не та же красота Кидают любящих в безумные сплетенья, И заставляют их кричать от наслажденья, И замыкают им безмолвием уста. В порыве бешенства в себя принявши вечность, В блаженстве сладостном истомной слепоты, Они вдруг чувствуют, как дышит бесконечность, И в их сокрытостях, сквозь ласковую млечность, Молниеносные рождаются цветы. Огнепоклонником судьба мне быть велела, Мечте молитвенной ни в чем преграды нет. Единым пламенем горят душа и тело, Глядим в бездонность мы в узорностях предела, На вечный праздник снов зовет безбрежный свет.