Поп Вавила

Жил-был сельский поп Вавила. Уж давненько это было. Не скажу вам как и где И в каком-иаком селе. Поп был крепкий и дородный, Вид имел он благородный, Выпить — тоже не дурак. Лишь имел плохой елдак. Очень маленький, мизерный. Так, хуишко очень скверный — И залупа не стоит, Как сморчок во мху торчит. Попадья его Ненила Как его не шевелила, Чтобы он ее поеб — Ни хуя не может поп. Долго с ним она возжалась: И к знахаркам обращалась, Чтоб поднялся хуй попа. Не выходит ни кляпа. А сама-то мать Ненила Хороша и похотлива. Ну и стала всем давать — Словом сделалася блядь. Стала вовсе ненаебна Ненасытная утроба. Кто уж, кто ее не еб: Сельский знахарь и холоп, Целовальник с пьяной рожей, И приезжий и прохожий, И учитель и батрак — Все совали свой елдак. Благочинному давала — И того ей стало мало: Захотела попадья Архирейского хуя. Долго думала Ненила, Наконец-таки решила В архирейский двор сходить И владыке доложить, Что с таким де неуклюжим Жить не хочет она мужем, Что ей лучше в монастырь, А не то, так и в Сибирь. Собралась как к богомолью: Захватила хлеба с солью. И отправилась пешком В архирейский летний дом. Долго ль, скоро она шла, Наконец и добрела. Встретил там ее келейник, Молодой еще кутейник. Три с полтиной взял он с ней, Обещав, что архирей Примет сам ее прилично И прошенье примет лично. После в зал ее отправил И в компании оставил Эконома-старика, Двух пресвитеров, дьяка. Встали все со страхом рядом. Сам отправился с докладом. И вот из царственных дверей Показался архирей. Взор суров, движенья строги. Попадья тут прямо в ноги: — Помоги, владыко, мне. Но прошу наедине. Лишь поведать свое горе, — Говорит с тоской во взоре. И повел ее аскет В свой отдельный кабинет. Там велел сказать в чем дело. Попадья довольно смело Говорит, что уж лет пять Поп не мог ее ебать. Хуй его уж не годится, А она должна томиться Жаждой страсти столько лет. Был суровый ей ответ: — Что же муж твой что ли болен? Иль тобою недоволен? Может быть твоя пизда Не годится никуда? — Нет, помилуйте, владыка, — Отвечает тут затыка, — Настоящий королек, Не угодно ли разок? Тут скорехонько Ненила Архирею хуй вздрочила, Юбку кверху подняла И сама под ним легла. Толстой жопой подъезжала, Как артистка поддавала… Разошелся архирей Раз четырнадцать над ней. — Хороша пизда, не спорю. И помочь твоему горю Я готов и очень рад, — Говорит святой прелат. — Все доподлинно узнаю, Покажу я негодяю. Коли этаких не еть — Значит вкуса не иметь. Быть глупее идиота. Как придет тебе охота — Полечу тебя опять… Чур, как нынче поддавать. И довольна тем Ненила, Что от святости вкусила, Архирея заебла — Веселей домой пошла. А его преосвященство Созывал все духовенство Для решенья многих дел. Между прочим повелел: Чтоб дознанье учинили Об одном попе Вавиле. Верно ль то, что будто он Еть способности лишен? И об этом донесенье Дать ему без промедленья. Так недели две прошло. Спать ложилося село, Огоньки зажгли по хатам… Благочинный с депутатом К дому попа подъезжали И Вавилу вызывали. — Здравствуй, сельский поп Вавила, Мы де вот зачем пришли: На тебя пришел донос, Неизвестно кто принес. Будто хуем не владеешь, Будто еть ты не умеешь, И от этого твоя Горе терпит попадья. Что на это нам ты скажешь? Завтра утром нам покажешь Из-за ширмы свой елдак, Чтоб решать могли мы так: Можешь ли ебать ты баб? Или хуй совсем ослаб? А теперь нам только нужен Перед сном хороший ужин. Подан карп, уха стерляжья… Спинка в соусе лебяжья… Поболтали, напились, Да и спать все улеглись. На другой день утром рано Солнце вышло из тумана. Благочиный, депутат Хуй попа смотреть спешат. Поп Вавила тут слукавил И за ширмою поставил Агафона-батрака, Ростом в сажень мужика. И тогда перед попами Хуй с огромными мудями Словно гири выпер вон Из-за ширмы Агафон. — Что-то мать с тобой случилось? Ты на это пожурилась? — Благочинный вопросил И Ненилу пригласил. Посмотреть на это чудо, — Тут и весу-то с полпуда, И не только попадья, Но сказать дерзаю я, Что любая бы кобыла Елду эту полюбила. И не всякая пизда Это выдержит всегда. — Ах, мошенник, ах, подлец. Обманул он вас, отец. Это хуй ведь Агафона, И примета слева, вона… Бородавка, мне ль не знать? Что ты врешь, ебена мать? Так воскликнула Ненила, И всему конец тут было.