В ночь скорбную узнали мы со страхом

В ночь скорбную узнали мы со страхом, Что драмы храм пожаром истреблен; В единый час он пеплом стал и прахом, Пал храм Шекспира, свергнут Аполлон. Вы, кто стоял пред грозною картиной, Которая своею красотой Как будто издевалась над руиной, — Вы видели сквозь красный дым густой, Как высилась горящая громада Меж пламени, весь мрак с небес гоня, Как дивный столп Израилева стада; Вы видели, как этот столп огня Играл своим кровавым отраженьем В волнах дрожащих Темзы, а вокруг Толпились в страхе тысячи, с волненьем Дрожа за кров свой, если пламя вдруг Взвивалось вверх и небеса пылали От этих молний, как от грозовых, Пока пожар свирепый не затих, Пока зола и пепел не застлали То место, где храм Муз был, и одна Лишь от него осталася стена! Скажите же об этом храме новом, Сменившем тот великолепный храм, Красою бывший нашим островам: Найдет ли вновь Шекспир под этим кровом Весь свой почет, как прежде, много раз, Достойный вместе и его, и вас? Да будет так! В том имени есть чары, Чья власть сильней, чем время и пожары! Они велят, чтоб сцена ожила: Да будет Драма, где она была! И зданье это, пышно и громадно, Здесь вознеслось. Скажите ж: как отрадно! О, пусть храм новый славою своей Напомнит нам всю славу прежних дней! Пусть будем мы гордиться именами, Еще славней, чем были в прежнем храме! Здесь наша Сиддонс дивною игрой Сердца людей, волнуя, потрясала; Здесь Гаррик, Дрюри наш герой, Пожал, как Росций при восторгах зала, Последние из лавров: здесь он вас Благодарил в слезах в последний раз. Но дайте же венцы и новым силам, Не отдавайте их одним могилам, Где лишь бесплодно вянут их цветы! Их требует, как требовал и прежде, Наш Дрюри: дайте ж вновь расцвесть надежде, Ожить служенью Муз и красоты! Венец Менандру новому вручите, Не мертвецов одних лишь праздно чтите! Прекрасен был дней славных ореол, Оставивший нам гордые преданья, Когда еще наш Гаррик не ушел И Бринсли нам дарил свои созданья! Мы, новые, гордимся славой их, — Те так же предков славили своих; И, если Память вызвала пред нами Как Банко, тени царственные в ряд, И в зеркало мы смотрим с именами Бессмертными, какие в нем царят, — Помедлите ж с упреком младшим братьям, Подумайте, как трудно подражать им! Друзья театра! Вы пред кем должны Испрашивать похвал иль снисхожденья И пьесы, и актеры! Одобренья Иль казни властью, вы облечены, Лишь вы одни! И если путь ко славе Порой сводился к суетной забаве И нам краснеть случалось от стыда За то, что вы терпели иногда, И если сцена, падая, не смела Дурному вкусу положить предела, — То пожелаем, чтоб такой упрек Никто отныне бросить нам не мог Не без причин пятнавший нашу славу, Чтоб тот укор теперь умолк по праву! О, если рок вам суд над Драмой дал, — Не нужно нам обманчивых похвал, И пусть актер вновь гордым быть сумеет И разум снова сценой завладеет! Пролог окончен; Драма свой почет — Обычая так повелела сила — От своего герольда получила; Теперь он вам привет от сердца шлет; Хотелось бы поэту, чтоб и вами Он принят был с открытыми сердцами. Вот занавес взвивается за мной; Достоин будь же, Дрюри наш родной, И прежних дней, и своего народа! Британцы — наши судьи, вождь — Природа; Себя мы льстим надеждой угодить, А вам желаем долго здесь судить.