Главная > Классики > Стихи Бедного > О Митьке-бегунце и об его конце
Бедный Демьян Бедный Демьян

О Митьке-бегунце и об его конце

I Ну-тка, братцы, все в кружок На зелёный на лужок. Трында-брында, трында-брында, На зелёный на лужок. Я вам песню пропою Про деревню про свою. Трында-брында, трында-брында, Про деревню про свою.
Все деревни обошёл, Нигде лучшей не нашёл. Трында-брында, трында-брында, Нигде лучшей не нашёл. Как у нас-то кулаки, Они всё не дураки. Трында-брында, трында-брында, Они все не дураки. С ними дело-то веди, Пальца в рот им не клади. Трында-брында, трында-брында, Пальца в рот им не клади.
Потому — народ такой, — Палец сцапают с рукой. Трында-брында, трында-брында, Палец сцапают с рукой. Мастера они орать Да декреты разбирать. Трында-брында, трында-брында, Да декреты разбирать. Вмиг сумеют отличить: Надо «дать» иль «получить»? Трында-брында, трында-брында, Надо «дать» иль «получить»?
«Получить» — декрет хорош, «Дать» — цена декрету грош! Трында-брында, трында-брында, «Дать» — цена декрету грош. Города нас извели: Коммунизму развели! Трында-брында, трында-брында, Коммунизму развели! Как Перфильев наш Кузьма, Оборотлив он весьма. Трында-брында, трында-брында, Оборотлив он весьма.
Перед миром лебезит, Коммунистам всем грозит. Трында-брында, трында-брында, Коммунистам всем грозит: «Не ходите по следам. Я вам Митьки не отдам!» Трында-брында, трында-брында, Я вам Митьки не отдам. А Митюха у Кузьмы Дома прячется с зимы. Трында-брында, трында-брында, Дома прячется с зимы.
Дезертир — сынок родной — Прохлаждается с женой. Трында-брында, трында-брында. Прохлаждается с женой. То скрывается в лесу. Ан беда-то на носу. Трында-брында, трында-брында, Ан беда-то на носу. Дезертирам всем беда, Не уйти вам от суда! Трында-брында, трында-брында, Не уйти вам от суда!
II МУРАВЬИНАЯ КОММУНА Дремлет Митя на прогалинке лесной. Хорошо лежать на травушке весной, Эх, на травушке-муравушке лежать, Резвы ножки то раскинуть, то поджать. Смотрит Митя: рядом возится жучок, Настоящий работяга-мужичок, Копошится у навоза целый день; Муравьи в труху изъели старый пень, То туда бегут мурашки, то сюда, После общего весёлого труда В муравейник мчат — порядки там навесть. Муравьиная коммуна, так и есть! Тронул Митя муравейник сапогом, Муравьи из муравейника — бегом. Дружно кинулись в атаку на врага, Митя — смахивать рукой их с сапога, Ан мурашки лезут тучей из травы, За коммуну не жалеют головы, — Храбрецы уже у Мити на руке. Как ожжённый, Митя бросился к реке, Наступивши по дороге на жука. Раскраснелася у Мити вся рука. Раздеваться стал наш Митя — весь в огне, Слышит — бегают мурашки по спине. Окунулся Митя в речку с головой: «Муравейник-то, одначе, боевой. Что бы делал я, когда бы не вода?» Ай, мурашки! Коммунисты хоть куда!
III Митька, одевшись, сидит над рекой, Мокрые волосы гладит рукой, С маслицем хлеб уплетает. Митьке невесело. Митька сердит. На воду Митька печально глядит. Думушка где-то витает. Гложет Митюху и стыд и тоска: «Где-то там красные бьются войска… Бьются за правое дело… Спутал мне голову тятенька мой…» Вечером Митька плетётся домой. Ноет усталое тело. Дома Митюхе, одначе, не спать: Будет всю ночь лихорадка трепать, Будет то слева, то справа Слышаться лай растревоженных псов, Топот и звуки чужих голосов: «Не на меня ли облава?» Митька всё чаще ночует в лесу. «Глаша, еды принеси». — «Принесу». «Режь мне потолще краюхи». Глаша смеётся. Мигает свеча. Эх, и сноха ж у Кузьмы Лукича! Сам выбирал… для Митюхи.
IV Митька прятался умело. За потворство же ему Волостной совет «на дело» Приневолил стать Кузьму. Муж на фронте у Малашки, Неуправка ей самой, — По наряду ползапашки Ей запахано Кузьмой, —
Уделить пришлось навозу, Нарубить, привезть дрова. Затаил Кузьма угрозу: «Вот они пошли права! Митька, слышишь? Ваших пару Подрядить бы молодцов: Пусть-ка всыпят комиссару, Чтоб не мучили отцов. Мямли, будь вам разнеладно! По другим-то волостям Комиссаров беспощадно Оптом бьют и по частям!»
На свирепого папашу Митька жалобно смотрел: «Так-то так… Заваришь кашу, — Угораздишь под расстрел!» V Пришло из города в деревню «обращенье»: Мол, дезертирам всем объявлено прощенье В последний раз. Все, кто не явится исполнить долг свой честно, Караться будут повсеместно, — Таков приказ.
Даётся льготный срок. А после — не взыщите: Тому, кто отказал республике в защите, Пощады нет. И кто предателя подобного укроет, Тот сам себе могилу роет. Один ответ. Все, в «перелётчики» попавшие случайно, Те были льготою довольны чрезвычайно: Пришли на сбор. Кулацкие ж сынки и сволочь всякой масти Решили дать Советской власти Лихой отпор. У Митьки-бегунца приятели нашлися, К нему с винтовками молодчики сошлися В лесной отряд. Митюха дробовик отцовский взял с собою. «Слышь, не сдавайсь, сынок, без бою; Всади заряд!»
Ватага молодцов, Вавила — коноводом, А как рискованно в своих местах с народом Стать на ножи, — Ушли в чужой уезд. В лесу, в деревне, в поле Пришлось пуститься поневоле На грабежи: Где выкрадут коров из-под чужой повети, Где унесут добро, хранившееся в клети. В конце концов Сумели насолить так трудовому люду, Что мужики пошли повсюду На бегунцов. VI
О Колчаке ходили слухи. Росли надежды кулачья. «Большевики, едят вас мухи! Что Волга? Чья?» Читая каждый день газеты, Кузьма Лукич глядел орлом: «Чать, скоро, братцы, все советы Пойдут на слом. В Москве дошло до забастовок, Шумят рабочие, хе-хе!» Кузьма на радостях обновок Привёз снохе.
В лес дезертиры перестали Крестьянских угонять коров: Держаться все поближе стали Своих дворов. Но вот пошли другие вести. Вновь кулаков тоска грызёт: «Колчак отогнан вёрст на двести… Нет, не везёт! Знать, счастья долго дожидаться». Пришла худая полоса. И бегунцам пришлось податься Опять в леса.
VII Ванька, Фролка, Пров, Николка Да Панкрат, Клим, Епишка Да Микишка Крепко спят. Митька, Петька, Гришка, Федька У костра Трубки курят, Балагурят До утра.
Вот светает, Быстро тает Синь-туман. Лес проснулся. Не вернулся Атаман. «Эх, Вавила!» Охватила Всех тут жуть: «Поднимайтесь, Собирайтесь, Братцы, в путь!» «Эх, Вавила!» Приуныла Вся семья. Гнутся ветки. «Гей, вы, детки! Вот и я!
Из разведки Прямо редкий Вышел прок. Эвон, сколько — Жрите только! — Приволок. Тише, Гришка: Тут кумышка, Не пролей. Кто потянет, Сразу станет Веселей. В сборе все ли?» Парни сели На траве. Пили смело, Зашумело В голове.
На кумышку До излишку Налегли. «Эх калина!» «Эх малина!» «Ай люли!» «Сдобна, пряна, И румяна, И бела Наша тётка, Что лебёдка, Проплыла!» Фролка пляшет, Шапкой машет: «Ну ж дела! Слышь, ребята: Жёнка брата Родила!»
Фролка скачет, Митька плачет, Сам не свой Весь трясётся, Оземь бьётся Головой! VIII «Ой, лесные вы ребятушки, зелёные, Вы головушки-головки забубённые, Дезертиры, бегуны вы все проворные, А настали дни-денёчки нынче чёрные, Пробежало лета больше половинушки, А куда теперь податься нам, детинушки? Возле Питера войска разбиты белые И колчаковцы бегут, как ошалелые. Войско красное с Урала как воротится, По лесам оно за нами поохотится, Покарает дезертиров всех без жалости, Половину расстреляет нас по малости. Уж и так-то мы в лесу боимся шороху, А придётся, видно, нам понюхать пороху, А придётся передаться нам Деникину. Я, Вавилушка, флажок зелёный выкину, Будь что будет, раз такое положение. Не пошлют авось нас сразу же в сражение. Той порою, может, смута и уляжется: Как Деникин победителем окажется. Все домой вернёмся с честью мы с великою: На коне донском, с нагайкою и с пикою!»
IX «Ваше выс-с-превосходительство! Верьте истинным словам, Вы — законное правительство, И явилися мы к вам!» «Мо-лод-цы!» «Мы не красные, — зелёные, Натерпелися мы бед. Все в побегах закалённые: Не угнать за нами вслед». «Мо-лод-цы!»
«Мы от красных отбивалися, Отбивались день и ночь: По лесам густым скрывалися, Удирали во всю мочь». «Мо-лод-цы!» «Еле-еле к вам пробилися, Трудный сделали мы путь, Все ужасно истомилися: Нам бы малость отдохнуть!» «Мо-лод-цы! Был бы отдых вам, ребятушки, Если б враг не напирал, Все вы — бравые солдатушки, — Ухмыльнулся генерал: — Мо-лод-цы!
Вашу доблесть в полной мере я Оценю само собой, Всех зелёных — в знак доверия — Назначаю в первый бой! Мо-лод-цы!» X Перекосились рожи сразу У всех «зелёных молодцов»: По генеральскому приказу Ведут в окопы бегунцов.
Дрожат в руках у них винтовки, И сердце так щемит-щемит, А красный враг без остановки Их артиллерией громит. В груди у Митьки всё упало. А сзади хохот казаков: «Учили вас, чертей, да мало… Сменять — на что?! — большевиков!» «Ох, Митя, — плачется Вавила: Раскис зелёный атаман, — Могила всем нам тут, могила!.. Полезли сами мы в капкан!
Слышь? Тут, что ночь, то перебежки: К большевикам бегут донцы!» А сзади злее всё насмешки: «Эй вы, лесные храбрецы! Вон там, за рощей, «враг» укрылся, Идти в атаку ваш черёд!» Со страху в землю б Митька врылся, Не то что двинуться вперёд! XI
Все зелёные вояки Доигрались до конца: Не вернулись из атаки, Кроме… Митьки-бегунца! «Вместе, Митя, плутовали, — Вместе будем помирать!» Но Митюху — Митькой звали: Умудрился вновь удрать! Засверкали только пятки. Криков сзади не слыхал. Вёрст полсотни без оглядки, Не присевши, отмахал.
В поле прятался за рожью Иль в оврагах по кустам, — Мчал, как волк, по бездорожью, По неведомым местам. Как-то утром заблестела Перед Митькою река. Камышами шелестела Мутно-жёлтая Ока. Тут дорожка уж знакома. Огляделся бегунец: «Скоро, скоро буду дома, Скоро мукам всем конец.
Повинюся перед миром, К комиссару сам приду. Был, скажу я, дезертиром, — Покарайте по суду. Пусть я совесть успокою. Смерть? Расстрел? Не задрожу, Жизнью подлою такою Больше я не дорожу. Был досель в отцовской воле, У отца на поводу. По его указке боле Я уж — баста! — не пойду.
Пощадить меня решите? Дайте милость лишь одну: Мне на фронте разрешите Кровью смыть свою вину!» XII Входит Митя, словно вор, На отцовский двор.
Никого среди двора. Поздно. Спать пора. «Глаша, Глаша… Сколько дней Не видался с ней. Рада будет как теперь!» В дом открыта дверь.
Митя, ставши на порог, Устоять не мог, — Захватило сразу дух, Свет в очах потух. Старый свёкор и сноха… Нет для них греха! Позабывши честь, закон, Не стыдясь икон… Глаша шепчет старику: «Дверь-то… на крюку?!» Митька бросился, как зверь: «Вот те, стерва, дверь!» «Ай, спасите!» — Глаша в крик. Зарычал старик. В горло сын отцу впился: «Вот где правда вся?» Старина тряхнул плечом: «Всё мне нипочём!» Подвернулся тут топор. Кончен сразу спор. Глаша вопит у ворот. Прибежал народ. Смотрит, ахает, скорбит: Сын отцом убит! XIII Могилка свежая. И крест. А на кресте, В сердечной простоте, Под образком, глядящим кротко, Каракулями кто-то вывел чётко: «Поплачьте все над Митей-бегунцом. Боялся смерти он. Скитался дезертиром. И дома смерть нашёл: убит родным отцом. Спи, дорогой товарищ, с миром! Раскаявшийся дезертир Спиридоновского лесного отряда Тимофей Ряз…» (Фамилия неразборчива.)

Проверь свои знания

Кто автор этих строк?

Давно ли в неге утопал,

Пылая страстью безмятежной?

Давно ль зари восход блистающей встречал

На груди белоснежной?..

Оцените, пожалуйста, это стихотворение.
Помогите другим читателям найти лучшие произведения.

Только зарегистрированные пользователи могут поставить оценку!

Авторизоваться

Комментарии

Комментариев пока нет. Будьте первым!
Для комментирования авторизуйтесь

Рецензии

Рецензий пока нет. Напишите рецензию первым!
Написать рецензию