Рыцарь Овайн

Когда ее скончалась мать, Отец женился нa дрянной, На худшей женщине из всех, Пришедших в этот мир земной. Старалась девушка вовсю — Топила печь, мела полы, Но злая мачеха ее С прибрежной сбросила скалы. «Отныне здесь живи — и тут Пусть беды все мои живут! Пока не явится Овайн, Чтобы тебя поцеловать, Ни от кого, ни от чего Тебе спасенья не видать!» …Из уст ее зловонье шло, И трижды вкруг большого пня Обвиты косы были, — все Ее боялись, как огня. На берег моря поспешил Храбрец Овайн, узнав о том, И там, не смея подойти, Смотрел на чудище с хвостом. Из уст ее зловонье шло, И косы вкруг большого пня, Как змеи, трижды обвились… «О, поцелуй, Овайн, меня! Вот королевский пояс — он Из моря мною извлечен; Мой талисман от тяжких ран И от невзгод тебя спасет, Но если хвост мой тронешь ты, Погибель пояс принесет!» И он ее поцеловал И королевский пояс взял. Из уст ее зловонье шло, И косы вкруг большого пня, Как змеи, дважды обвились… «О, поцелуй, Овайн, меня! Вот королевский перстень — он Из моря мною извлечен; Мой талисман от тяжких ран И от невзгод тебя спасет, Но если тронешь плавники, Погибель перстень принесет!» И он ее поцеловал И королевский перстень взял. Из уст ее зловонье шло, И косы вкруг большого пня Всего один раз обвились… «О, поцелуй, Овайн, меня! Вот короля печать — она Из моря мной извлечена; Мой талисман от тяжких ран И от невзгод тебя спасет, Но если тронешь ты меня, Печать погибель принесет!» Овайн ее поцеловал, Печать таинственную взял — И девы рот запах, как мед, Коса не оплетала пень, К Овайну дева подошла, Прекрасная, как майский день. «Любовь моя, — сказал Овайн,— Какой, ответь мне, лютый враг, Лесной ли волк, морской ли гад, Тебя обезобразил так?» «О, недруг мой — не волк лесной, Не гад морской и не змея: Обезобразила меня Злодейка — мачеха моя. Да будет кара ей за грех Страшнее всех и горше всех, Да пропадет она с тоски, Да станут зубы, как клыки, Чтоб по-людски ни пить, ни есть, Да станут волосы, как шерсть, Да будет ведьма в чаще жить, На четвереньках там ходить, Да будет вкруг нее зверье, Да не спасет никто ее!»