Вильям и Маргарита

Был гробовой полночный час, И Вильям крепко спал. Вдруг девы Маргариты дух В изножье ложа встал. Бледна, как мартовская рань За мглою ледяной, Рукою хладною она Сжимала саван свой. Таким прекрасный станет лик Под гнетом лет и бед, И смертью свергнутый король Не царственней одет. Ее краса как первоцвет, Впивала жемчуг рос, Румянец на щеках алел, И был он ярче роз. Увы, любовь, как алчный червь, Поживу в ней нашла; Увяли розы на щеках, И дева умерла. Сказала гостья: «Я пришла Из гроба в твой чертог. Будь милосерд и той внемли, С которой был жесток! В глухой и страшный этот час Теням легко пенять, Им помогает жуть ночей Прельщателей пугать. Ты вспомнишь, Вильям, свой обман, Вину свою и ложь, И клятвы девичьи вернешь, Обеты мне вернешь! Как мог хвалить мою красу, И вмиг ее забыть? Как мог меня приворожить, И сердце мне разбить? Как мог в любви поклясться мне, И клятвы не сдержать? Как мог глядеть в мои глаза, И дать слезам бежать? Как мог уста мне целовать, И дать поблекнуть им? И как поверить я могла Любезностям твоим? Теперь лицо мое мертво, В устах кровинки нет, Глаза мои смежила смерть, Погас в них ясный свет. Голодный червь теперь мне друг, Мой саван крепко сшит, И распоследний наш рассвет С приходом не спешит! Но — чу! — петух заголосил, И надобно успеть К той, что из-за любви к тебе Решила умереть. Пел жаворонок. Ясный день С улыбкою настал. А бедный Вильям, весь дрожа, На зорьке с ложа встал. Пошел к могиле роковой, Где Маргарита спит, И на зеленый рухнул дерн, Которым прах укрыт. И трижды он ее позвал, И трижды взвыл, как волк, Приник щекой к земле сырой И навсегда умолк.