Ответ на анкету

По возрасту я мог бы быть уже в правительстве. Но мне не по душе а) столбики их цифр, б) их интриги, в) габардиновые их вериги. При демократии, как и в когтях тирана, разжав объятия, встают министры рано, и отвратительней нет ничего спросонок, чем папка пухлая и бантики тесемок. И, в свой черед, невыносим ковер с узором замысловатым и с его подзолом из микрофончиков, с бесцветной пылью смешанных, дающий сильные побеги мыслей бешеных. Но нестерпимее всего филенка с плинтусом, коричневость, прямоугольность с привкусом образования; рельеф овса, пшеницы ли, и очертания державы типа шницеля. Нет, я не подхожу на пост министра. Мне все надоедает слишком быстро. Еще — я часто забываю имя-отчество. Наверно, отрочество мстит, его одрочество. Когда ж о родине мне мысль приходит в голову, я узнаю ее в лицо, тем паче — голую: лицо у ней — мое, и мне не нравится. Но нет правительства, чтоб с этим чувством справиться, иль я — не член его. Я мог сказать бы проще, но во мне, наверно, что-то так испорчено, что не починишь ни отверткой выборов, ни грубым кодексом, ни просто выпоров. Лишь те заслуживают званья гражданина, кто не рассчитывает абсолютно ни на кого — от государства до наркотиков — за исключением самих себя и ходиков, кто с ними взапуски спешит, настырно тикая, чтоб где — естественная вещь, где — дикая сказать не смог бы, даже если поднатужится, портрет начальника, оцепенев от ужаса.