Снега терцины

Луны холодные рога Струят мерцанье голубое На неподвижные снега; Деревья-призраки — в покое; Не вздрогнет подо льдом вода. Зачем, зачем нас в мире двое! «Увы, Мария, навсегда Погасли зори золотые, Любовь скатилась, как звезда. Скажи, зачем, как в дни былые, Мы вместе? Мы в долине сна? Скажи, мы — призраки, Мария?» С высот мерцанье льет луна, По снегу вдаль уходят тени, Ответ вопросам — тишина. «Скажи, ты помнишь — наслаждений Крутящий, неистомный пыл, Часы любви в безумной смене? Твой замер взор, твой взор застыл, Дышалось астрами и садом, В окно осенний воздух плыл… Ты помнишь?» Голубым каскадом Луна струит холодный блеск, И мы скользим в молчаньи рядом. «А это утро! Тихий плеск Реки па отмели песчаной, Кузнечиков беспечный треск, С полей восторг благоуханный! Под яркой, летней синевой, До чресл разоблаченной, странной, Я прошептал тебе: „Я — твой!“ Ты помнишь?» Синевой одета Луна над далью снеговой. Мой голос умер без ответа. Идем мы, двое, в тишине, Под чарой голубого света. «А день весенний! Как во сие Сиял нам праздник первой встречи. Сказалось все — тебе и мне. Без ласк, без клятв, без слов, без речи, И, как венчальные огни, Затеплились на елях свечи! Святыня — те былые дни! Я изнемог. Что было, снова, Чтоб мог воскреснуть я, верни!» Зову в безумии. Ни слова. Гляжу: лишь тень моя, одна, На ткани снежного покрова. Как гроб, мертва и холодна Лазурная равнина снега, Свое мерцанье льет луна, На вышине сверкает Вега.