В операционной

В коридоре длинный хвост носилок... Все глаза слились в тревожно-скорбный взгляд,- Там, за белой дверью, красный ад: Нож визжит по кости, как напилок,- Острый, жалкий и звериный крик В сердце вдруг вонзается, как штык... За окном играет майский день. Хорошо б пожить на белом свете! Дома - поле, мать, жена и дети,- Все темней на бледных лицах тень. А там, за дверью, костлявый хирург, Забрызганный кровью, словно пятнистой вуалью, Засучив рукава, Взрезает острой сталью Зловонное мясо... Осколки костей Дико и странно наружу торчат, Словно кричат От боли. У сестры дрожит подбородок, Чад хлороформа - как сладкая водка; На столе неподвижно желтеет Несчастное тело. Пскович-санитар отвернулся, Голую ногу зажав неумело, И смотрит, как пьяный, на шкап... На полу безобразно алеет Свежим отрезом бедро. Полное крови и гноя ведро... За стеклами даль зеленеет - Чета голубей Воркует и ходит бочком вдоль карниза. Варшавское небо - прозрачная риза Всё голубей... Усталый хирург Подходит к окну, жадно дымит папироской, Вспоминает родной Петербург И хмуро трясет на лоб набежавшей прической: Каторжный труд! Как дрова, их сегодня несут, Несут и несут без конца...