Рубашка

Дильбар поет — она рубашку шьет, Серебряной иглой рубашку шьет. Куда там песня! — ветер не дойдет Туда, где милый ту рубашку ждет. Бежит по шелку девичья рука, На девичье лицо тоска легла. Сердечной тайны шелковый узор Кладет в следы проворная игла. Атласом оторочен воротник, И позумент на рукавах, как жар. Как будто все сердечное тепло Простой рубашке отдает Дильбар. В любом узоре слез не сосчитать. За каждой складкой прячется тоска, — Пусть носит тайну девичью джигит У сердца, возле левого соска. Дильбар поет — она рубашку шьет: Пускай рубашка милого найдет! Пускай ее наденет удалец, С победою вернувшись наконец! Рубашка сшита. Может быть, вот тут Еще один узор и бахрома. Глядит Дильбар с улыбкой на шитье, Глядит и восхищается сама. Вдруг заглянул закат в ее окно И на шелку зарделся горячо, И кажется Дильбар, что сквозь рукав Просвечивает смуглое плечо. Но тут вошел какой-то человек, Вручил письмо и сразу убежал. Две строчки на листочке: «Твой джигит На поле битвы мужественно пал». Стоит Дильбар, стоит, окаменев. Ее лицо белее полотна, Лишь часто-часто задышала грудь, Как на ветру озерная волна. — Нет! — говорит.— Не верю! — говорит. И замолчала, тяжело вздохнув. Лишь две слезинки показались вдруг, На бахроме ресниц ее блеснув. Затем рубашку тщательно свернув, Дильбар идет, торопится, бежит. В почтовом отделении она: — Отправьте мой подарок,— говорит. — Но он погиб! Не может получить… — Пускай погиб! Везите, все равно. Пускай убит, пускай землей прикрыт, Наденьте мой подарок на него. В моей рубашке оживет джигит — Сердечный жар в нем должен запылать. Ведь я его любила всей душой, Не уставала ждать и тосковать. На почте люди слушали Дильбар И согласились: девушка права. Его нашли, одели — он воскрес. Сбылись любви правдивые слова. Восходит солнце. У окна Дильбар Волнуется, возлюбленного ждет. Джигит вернулся, ясный, как восход. И в голубой рубашке к ней идет. Ведь это сказка? Да. Но ты скажи, Любовь моя, цветок моей души,— Не ты ль меня зажгла лучом любви, Как будто приказала мне: «Живи!» Плясала смерть передо мной сто раз На бруствере окопа моего. Чистейшая любовь твоя сто раз Меня спасла от гроба моего. От ста смертей спасла. Из ста смертей Сто раз я к жизни возвращался вновь. И вновь в рубашке, вышитой тобой, Встречал твою горячую любовь.