Марфа Посадница

1 Не сестра месяца из тёмного болота В жемчуге кокошник в небо запрокинула, — Ой, как выходила Марфа за ворота, Письменище чёрное из дулейки вынула. Раскололся зыками колокол на вече, Замахали кружевом полотнища зорние; Услыхали ангелы голос человечий, Отворили наскоро окна-ставни горние. Возгово́рит Марфа голосом серебряно: «Ой ли, внуки Васькины, правнуки Микулы! Грамотой московскою извольно повелено Выгомонить вольницы бражные загулы!» Заходила буйница выхвали старинной, Бороды, как молнии, выпячили грозно: «Что нам Московия — как поставник блинный! Там бояр-те жены хлыстают загозно!» Марфа на крылечко праву ножку кинула, Левой помахала каблучком сафьяновым. «Быть так,— кротко молвила, чёрны брови сдвинула,— Не ручьи — брызгатели выцветням росяновым...» 2 Не чернец беседует с Господом в затворе — Царь московский антихриста вызывает: «Ой, Виельзевуле, горе мое, горе, Новгород мне вольный ног не лобызает!» Вылез из запечья сатана гадюкой, В пучеглазых бельмах исчаведье ада. «Побожися душу выдать мне порукой, Иначе не будет с Новгородом слада!» Вынул он бумаги — облака клок, Дал ему перо — от молнии стрелу. Чиркнул царь кинжалищем локоток, Расчеркнулся и зажал руку в полу. Зарычит антихрист зёмным гудом: «А и сроку тебе, царь, даю четыреста лет! Как пойдёт на Москву заморский Иуда, Тут тебе с Новгородом и сладу нет!» «А откуль гроза, когда ветер шумит?» — Задаёт ему царь хитро́й спрос. Говорит сатана зыком чёрных згит: «Этот ответ с собой ветер унёс...» 3 На соборах Кремля колокола заплакали, Собирались стрельцы из дальных слобод; Кони ржали, сабли звякали, Глас приказный чинно слухал народ. Закраснели хоругви, образа засверкали, Царь пожаловал бочку с вином. Бабы подолами слёзы утирали,— Кто-то воротится невредим в дом? Пошли стрельцы, запылили по полю: «Берегись ты теперь, гордый Новоград!» Пики тенькали, кони топали,— Никто не пожалел и не обернулся назад. Возгово́рит царь жене своей: «А и будет пир на красной браге! Послал я сватать неучтивых семей, Всем подушки голов расстелю в овраге». «Государь ты мой,— шомонит жена,— Моему ль уму судить суд тебе!.. Тебе власть дана, тебе воля дана, Ты челом лишь бьёшь одноей судьбе...» 4 В зарукавнике Марфа Богу молилась, Рукавом горючи слёзы утирала; За окошко она наклонилась, Голубей к себе на колени сзывала. «Уж вы, голуби, слуги Боговы, Солетайте-ко в райский терем, Вертайтесь в земное логово, Стучитесь к новоградским дверям!» Приносили голуби от Бога письмо, Золотыми письменами рубленное; Села Марфа за расшитою тесьмой: «Уж ты, счастье ль моё загубленное!» И писал Господь своей верной рабе: «Не гони метлой тучу вихристу; Как московский царь на кровавой гульбе Продал душу свою антихристу...» 5 А и минуло теперь четыреста лет. Не пора ли нам, ребята, взяться за ум, Исполнить святой Марфин завет: Заглушить удалью московский шум? А пойдёмте, бойцы, ловить кречетов, Отошлём дикомытя с потребою царю: Чтобы дал нам царь ответ в сечи той, Чтоб не застил он новоградскую зарю. Ты шуми, певунный Волохов, шуми, Разбуди Садко с Буслаем на-торгаш! Выше, выше, вихорь, тучи подыми! Ой ты, Новгород, родимый наш! Как по быльнице тропинка пролегла; А пойдёмте стольный Киев звать! Ой ли вы, с Кремля колокола, А пора небось и честь вам знать! Пропоём мы Богу с ветрами тропарь, Вспеним белую попончу, Загудит наш с веча колокол, как встарь, Тут я, ребята, и покончу.