Сказание о Евпатии Коловрате, о Хане Батые

Сказание о Евпатии Коловрате, о Хане Батые, Цвете Троеручице, о черном идолище и Спасе нашем Иисусе Христе За поёмами Улыбыша Кружат облачные вентери. Закурилася ковыльница Подкопытною танагою. Ой, не зымь лузга-заманница Запоршила переточины,— Подымались злы татарове На зарайскую сторонушку. Задрожали губы Трубежа, Встрепенулись очи-голуби, И укромы крутоборые Посолонью зачаведели. Не ждала Рязань, не чуяла А и той разбойной допоти, Под фатой варяжьей засынькой Коротала ночку темную. Не совиный ух защурился, И не волчья пасть осклабилась,— То Батый с холма Чурилкова Показал орде на зарево. Как взглянули звезды-ласточки, Загадали думу-полымя: Штой-то Русь захолынулася? Аль не слышит лязга бранного? Щебетнули звезды месяцу: «Ай ты, Божие ягнятище! Ты не мни траву небесную, Перестань бодаться с тучами. Подыми-ка глазы-уголья На святую Русь крещеную, Да позарься в кутомарии, Что там го?рами ерошится?». Как взглянул тут месяц с привязи, А ин жвачка зубы вытерпла, Поперхнулся с перепужины И на землю кровью кашлянул. Ой, текут кровя сугорами, Стонут пасишные пажити, Разыгрались злы татарове, Кровь полониками черпают. Впереди ль сам хан на выпячи На коне сидит улыбисто И жует, слюнявя бороду, Кус подохлой кобылятины. Говорит он псиным голосом: «Ой ли, титники братанове, Не пора ль нам с пира-пображни Настремнить коней в Московию?» 2 От Ольги? до Швивой Заводи Знают песни про Евпатия. Их поют от белой вызнати До холопного сермяжника. Хоть и много песен сложено, Да ни слову не уважено, Не сочесть похвал той удали, Не ославить смелой доблести. Вились кудри у Евпатия, В три ряда на плечи падали. За гленищем ножик сеченый Подпирал колено белое. Как держал он кузню-крыницу, Лошадей ковал да бражничал, Да пешнёвые угорины Двумя пальцами вытягивал. Много лонешнего смолота В закромах его затулено. Только нет угожей засыньки, Чернокосой побеседнушки. Не одна краса-зазнобушка Впотайную по нем плакала, Не один рукав молодушек От послезья продырявился. Да не любы, вишь, удалому Эти всхлипы серых журушек, А мила ему зазнобушка, Што ль рязанская сторонушка. 3 Как гулял ли, хороводничал Удалой-те добрый молодец И Ольгу? ли волноватую В молоко парное вспенивал. Собирались злы татарове, На Москву коней шарахали. Собегалися боярове На кулажное устанище. Наряжали побегушника, Уручали серой грамотой: «Ты беги, буди, детинушка, На усуду свет Евпатия». Ой, не колоб в поле котится На позыв колдуньи с Шехмина,— Проскакал ездок на Пилево Да назад опять ворочает. Крутозыбы волны белые, Далеко их видно по лугу. Так и мечутся, яруются Укусить седое облако. Подскакал ездок ко берегу, Тянет поводы на быстрицу, Да не лезет конь в сумятицу, В две луны подковы вытянув. Как слезал бегун, задумывал: «Ай, с чего же речка пенится? Нет ни чичерного сиверка, Ни того ль лесного шолоха». 4 Да вставал тут добрый молодец, Свет Евпатий Коловратович, Выходил с воды на посолонь, Вытирался лопушиною. Утихала зыбь хлябучая, Развивались клубы пенные, И надводные коряжины По-лягвачьему пузырились. А и крикнет побегушниче: «Ой ты, лазушновый баторе!.. Ты беги, померяй силушку За Рязанью над татарами». 5 На узёмном погорелище За Коломной бабы хныкают. В хомутах и наколодниках Повели мужей татаровья. Хлыщут потные погонщики, Подгоняют полонянников, По пыжну путю-дороженьке Ставят вехами головушки. У загнетки неба синего Облака горят, поленища, На сухменьи ель-ухватище Пламя-полымя ворочает. Не кухта в бору замешкалась И не лышник чешет бороду, Ходит Спасе, Спас-угодниче Со опущенной головушкой. Отворялась Божья гридница Косятым окном по нудышу, Выходила Троеручица На крылечко с горней стражею. И шумнула мать пелеганцу: «Ой ты, сыне мой возлюбленный, Помути ты силу вражию, Соблюди Урусь кондовую». Не убластилося Батыю, Не во сне ему почуялось, Наяву ему предвиделось — Дикомыти рвут татаровье. Повернул коня поганище На застепное пристанище, За пожнёвые утырины, На укрепы ли козельские. Ой, бахвалятся провытники Без уёму, без попречины. За кого же тебя пропили, Половецкая любовница? 6 У Палаги-шинкачерихи На меду вино развожено. Корачевые кумашницы Рушниками занавешаны. Не облыжники пеняются, Не кусомни-поминушники,— Соходилися товарищи Свет хороброго Евпатия. Говорит-гудит детинушка: «Ой ли, други закадышные, Не пора ль нам тыквы-головы Попытать над ятаганами? Не назря мы, чай, за пожнями Солнце стрелами утыкали, Не с безделья в стены райские Два окошка пробуравили». Не загулины кувекали, Не тетерники скликалися, А удалые головушки С просулёнами прощалися. Плачут засыньки по дружникам, По Евпатию ль все Ольговичи. Улетают молодикочи Во погоню на потравников. Ой, не суки в тыне щенятся Под козельскими корягами, Налетала рать Евпатия, Сокрушала сыть поганую. Защемило сердце Батыя, Хлябушиной закобонилось. Не рязанцы ль встали мертвые На угубу кроволитную? 7 А на райских пашнях побрани — Спорит идолище с Господом: «Ты отдай победу выкрому, Правоверу мусульманину». Говорит Господь узывчиво: «Ай ты, идолище черное, У какой ты злюки-матери Титьку-вишенье высасывал?» Бьются соколы-дружинники, А не знают волю сполову. Как сидеть их белым душенькам В терему ли, в саде райскоем. Стонет идолище черное, Брови-поросль оторачает. Как кипеть ли злым татаровьям — Во смоле, котлах кипучиих. Скачет хан на бела батыря, С губ бежит слюна капучая. И не меч Евпатий вытянул, А свеча в руках затеплилась. Не березки-белолипушки Из-под гоноби подрублены, Полегли соколья-дружники Под татарскими насечками. Не карачевое гульбище, Не изюм-кутья поминная — Разыгрались злы татаровья, Кровь полониками черпают. Возгово?рит лютый ханище: «Ой ли, черти-куралесники, Отешите череп батыря Что ль на чашу на сивушную». Уж он пьет не пьет, курвяжится, Оглянётся да понюхает: «А всего ты, сила русская, На тыновье загодилася». ________ От Ольги? до Швивой Заводи Знают песни про Евпатия. Их поют от белой вызнати До холопного сермяжника.