К снегирю

Красногрудый друг мой милый! Отчего ты всё грустишь, Ноешь в песенке унылой, Иль насупившись сидишь? В бедной хижине смиренной Ты не пленник заключенный, Ты хозяин, как и я! Тесной клетки ты не знаешь, Где задумал, там порхаешь, Всем мила здесь песнь твоя. Не тебе ль плачу я дани Всем, что любишь есть и пить? И зато у нас нет брани, Если вздумаешь шалить И, вспорхнув от сна с зарею, Раннею кружась порою, Сядешь прямо на меня: В волосах моих играешь, Резво носиком щелкаешь, Сладкий сон от глаз гоня. Чуть осердиться сбираюсь, Ты вспорхнул — и был таков! Вдруг запел — я улыбаюсь, Ты прощен! здесь нет силков: Здесь жероль цветет душиста, И вода в фарфоре чиста, Здесь на солнце, пред окном Ты купаешься привольно И, натешившись довольно, Брызжешь светлым вкруг дождем. Отчего ж так часто, милый, Грудью бьешься ты в стекло? Вместо песен — крик унылой? Отчего? — Здесь так тепло!.. В гости просишься к свободе! Полно! взглянь: во всей природе Скука — жизни искры нет! Стужа, вьюги, бури снежны… Здесь с тобой все дружны, нежны. Здесь покой, тепло и свет! Ах! а тамо ястреб лютый Бедных птичек так и ждет; Из засад, злодей, минутой Налетит и заклюет! Ты погиб! «Мне всё известно, — Говоришь ты, — но где тесно, Там свободы нет святой! Птичкам страж — их мать природа: Все кричат мне, что свобода Лучше клетки золотой!» Прав ты, прав, о сын природы! Вольным всюду жизнь сладка: Где не светит луч свободы, Хлеб постыл там, соль горька! Что сказал ты, сам я то же Гордому скажу вельможе: Не пленяюсь я мечтой, Быть свободным в бедной хате Лучше, чем в большой палате Жить, как в клетке золотой!