Элегии (В час, когда утомлен)

1 В час, когда утомлен бездействием душно-тяжелым Или делом бесплодным — делом хуже безделья,— Я под кров свой вхожу — и с какой-то тоской озираю Стены, ложе да стол, на котором по глупой, Старой, вечной привычке ищу поневоле глазами, Нет ли вести какой издалека, худой или доброй Все равно, лишь бы вести, и роюсь заведомо тщетно — Так, чтоб рыться,— в бумагах… В час, когда обливает Светом серым своим финская ночь комнату,— снова Сердце болит и чего-то просит, хотя от чего-то Я отрекся давно, заменил неизвестное что-то — Глупое, сладкое что-то — суровым, холодно- печальным Нечто… Пусть это нечто звучит душе одномерно, Словно маятник старых часов,— зато для желудка Это нечто здоровей… Чего тебе, глупое сердце? Что за вестей тебе хочется? Знай себе, бейся ровнее, Лучше будет, поверь… Вести о чем-нибудь малом, Дурны ль они, хороши ль, только кровь понапрасну волнуют. Лучше жить без вестей, лучше, чтоб не было даже И желаний о ком да о чем-нибудь знать. И чего же Надо тебе, непокорное, гордое сердце,— само ты Хочешь быть господином, а просишь все уз да неволи, Женской ласки да встречи горячей… За эти Ласки да встречи — плохая расплата, не всё ли Ты свободно любить, ничего не любя… не завидуй. Бедное сердце больное — люби себе всё, или вовсе Ничего не любя — от избытка любви одиноко, Гордо, тихо страдай, да живи презрением вволю. 2 Будет миг… мы встретимся, это я знаю — недаром Словно песня мучит меня недопетая часто Облик тонко-прозрачный с больным лихорадки румянцем, С ярким блеском очей голубых… Мы встретимся — знаю, Знаю все наперед, как знал я про нашу разлуку. Ты была молода, от жизни ты жизни просила, Злилась на свет и людей, на себя, на меня еще злилась… Злость тебе чудно пристала… но было бы трудно ужиться Нам обоим… упорно хотела ты верить надеждам Мне назло да рассудку назло… А будет время иное, Ты устанешь, как я,— усталые оба, друг другу Руку мы подадим и пойдем одиноко по жизни Вез боязни измены, без мук душевных, без горя, Да и без радости тоже — выдохшись поровну оба, Мудрость рока сознавши. Дает он, чего мы не просим, Сколько угодно душе — но опасно, поверье, мне, опасно И просить, и желать — за минуты мы платим Дорого. Стоит ли свеч игра?.. И притом же Рано иль поздно — устанем… Нельзя ж поцелуем Выдохнуть душу одним… Догорим себе тихо, Но, догорая, мой друг, в пламень единый сольемся. 3 Часто мне говоришь ты, склонясь темно-русой головкой, Робко взор опустив, о грустном и тяжком бывалом. Бедный, напуганный, грустный ребенок, о, верь мне: Нас с тобою вполне сроднило крепко — паденье. Если б чиста ты была — то, знай, никогда б головою Гордой я не склонился к тебе на колени и страстно Не прильнул бы ни разу к маленькой ножке устами. Только тому я раб, над чем безгранично владею, Только с тобою могу я себе самому предаваться, Предаваясь тебе… Подними же чело молодое, Руку дай мне и встань, чтобы мог я упасть пред тобою.