Воспоминания народа (из Беранже)

Под соломенной крышей Он по преданиям живет, И доселе имя выше Чтит едва ли чье народ. И, старушку окружая Вечерком, толпа внучат «Про былое нам, родная, Расскажи, — ей говорят. — Пусть для нашего он края Был тяжел, — что нужды в том? Да, что нужды в том? Вспоминает, золотая, Всё народ об нем!» — «Проезжал он здесь с толпою Чужестранных королей… Молода я и собою Недурна была — ей-ей! Поглядеть хотелось больно: Стала я невдалеке… Был он в шляпе треугольной, В старом сером сюртуке… Поравнялся лишь со мною, „Здравствуй!“ — ласково сказал… Так вот и сказал…» — «Говорил, значит, с тобою Он, как проезжал?» «А потом в Париже вскоре Я была… Пошла в собор… В Нотрэ-Дам, в большом соборе, Был и он, и целый двор. Праздник был тогда великий, Все в наряде золотом… Раздавались всюду клики: „Милость божия на нем!“ Был он весел; поняла я: Сына бог ему послал, Да сынка послал…» — «Экий день тебе, родная, Бог увидеть дал!» — «Но когда в страну родную Чужестранцев бог наслал И один за дорогую Он за родину стоял… Раз, вот эдакой порою, Стук в ворота… К воротам Выхожу: передо мною — Он стоит, смотрю: он сам! „Боже мой! война какая!“ — Он сказал — и тут вот сел»… — «Как! сидел он тут, родная?» — «Тут вот и сидел! „Дай мне есть“, — сказал… Подать я — Подала что? бог послал… У огня сушил он платье, Кушал — а потом он спал… Как проснулся, не могла я Слез невольных удержать… Он же точно утешая, Обещал врагов прогнать. А горшок тот сберегла я, Из которого он ел, Суп простой наш ел…» «Цел горшок тот, цел, родная? Говори ты: цел?» — «Отвезли его в безвестный, Дальний край: свою главу Он сложил не в битве честной — На пустынном острову. Даже — верить ли? — не знали… Всё ходил в народе слух: Скоро, скоро из-за дали, Грозный он нагрянет вдруг… Тоже, плача, всё ждала я, Что его нам бог отдаст, Родине отдаст…» — «Бог за слезы те, родная, Бог тебе воздаст!»