Сказка о королях

«Мы прекрасны и могучи, Молодые короли, Мы парим, как в небе тучи, Над миражами земли. В вечных песнях, в вечном танце Мы воздвигнем новый храм. Пусть пьянящие багрянцы Точно окна будут нам. Окна в Вечность, в лучезарность, К берегам Святой Реки, А за нами пусть Кошмарность Создает свои венки. «Пусть терзают иглы терний Лишь усталое чело, Только солнце в час вечерний Наши кудри греть могло. «Ночью пасмурной и мглистой Сердца чуткого не мучь; Грозовой, иль золотистой Будь же тучей между туч. * Так сказал один влюбленный В песни солнца, в счастье мира, Лучезарный, как колонны Просветленного эфира, Словом вещим, многодумным Пытку сердца успокоив, Но смеялись над безумным Стены старые покоев. Сумрак комнат издевался, Бледно-серый и угрюмый, Но другой король поднялся С новым словом, с новой думой. Его голос был так страстен, Столько снов жило во взоре, Он был трепетен и властен, Как стихающее море. Он сказал: «Индийских тканей Не постигнуты узоры, В них несдержанность желаний, Нам неведомые взоры. «Бледный лотус под луною На болоте, мглой одетом, Дышет тайною одною С нашим цветом, с белым цветом. И в безумствах теокалли Что-то слышится иное. Жизнь без счастья, без печали И без бледного покоя. «Кто узнает, что томится За пределом наших знаний И, как бледная царица, Ждет мучений и лобзаний». * Мрачный всадник примчался на черном коне, Он закутан был в бархатный плащ Его взор был ужасен, как город в огне, И как молния ночью, блестящ. Его кудри как змеи вились по плечам, Его голос был песней огня и земли, Он балладу пропел молодым королям, И балладе внимали, смутясь, короли. * «Пять могучих коней мне дарил Люцифер И одно золотое с рубином кольцо, Я увидел бездонность подземных пещер И роскошных долин молодое лицо. «Принесли мне вина — струевого огня Фея гор и властительно — пурпурный Гном, Я увидел, что солнце зажглось для меня, Просияв, как рубин на кольце золотом. «И я понял восторг созидаемых дней, Расцветающий гимн мирового жреца, Я смеялся порывам могучих коней И игре моего золотого кольца. «Там, на высях сознанья — безумье и снег… Но восторг мой прожег голубой небосклон, Я на выси сознанья направил свой бег И увидел там деву, больную, как сон. «Ее голос был тихим дрожаньем струны, В ее взорах сплетались ответ и вопрос, И я отдал кольцо этой деве Луны За неверный оттенок разбросанных кос. «И смеясь надо мной, презирая меня, Мои взоры одел Люцифер в полутьму, Люцифер подарил мне шестого коня И Отчаянье было названье ему». * Голос тягостной печали, Песней горя и земли, Прозвучал в высоком зале, Где стояли короли. И холодные колонны Неподвижностью своей Оттеняли взор смущенный, Вид угрюмых королей. Но они вскричали вместе, Облегчив больную грудь: «Путь к Неведомой Невесте Наш единый верный путь. «Полны влагой наши чаши, Так осушим их до дна, Дева Мира будет нашей, Нашей быть она должна! «Сдернем с радостной скрижали Серый, мертвенный покров, И раскрывшиеся дали Нам расскажут правду снов. «Это верная дорога, Мир иль наш, или ничей, Правду мы возьмем у Бога Силой огненных мечей». * По дороге их владений Раздается звук трубы, Голос царских наслаждений, Голос славы и борьбы. Их мечи из лучшей стали, Их щиты, как серебро, И у каждого в забрале Лебединое перо. Все, надеждою крылаты, Покидают отчий дом, Провожает их горбатый, Старый, верный мажордом. Верны сладостной приманке, Они едут на закат, И смущаясь поселянки Долго им вослед глядят, Видя только панцирь белый, Звонкий, словно лепет струй, И рукою загорелой Посылают поцелуй. * По обрывам пройдет только смелый… Они встретили Деву Земли, Но она их любить не хотела, Хоть и были они короли. Хоть безумно они умоляли, Но она их любить не могла, Голубеющим счастьем печали Молодых королей прокляла. И больные, плакучие ивы Их окутали тенью своей, В той стране, безнадежно-счастливой, Без восторгов и снов и лучей. И венки им сплетали русалки Из фиалок и лилий морских, И, смеясь, надевали фиалки На склоненные головы их. Ни один не вернулся из битвы… Развалился прадедовский дом, Где так часто святые молитвы Повторял их горбун мажордом. * Краски алого заката Гасли в сумрачном лесу, Где измученный горбатый За слезой ронял слезу. Над покинутым колодцем Он шептал свои слова, И бесстыдно над уродцем Насмехалася сова: «Горе! Умерли русалки, Удалились короли, Я, беспомощный и жалкий, Стал властителем земли. Прежде я беспечно прыгал, Царский я любил чертог, А теперь сосновых игол На меня надет венок. А теперь в моем чертоге Так пустынно ввечеру; Страшно в мире… страшно, боги… Помогите… я умру…» Над покинутым колодцем Он шептал свои слова, И бесстыдно над уродцем Насмехалася сова.