Хлеб

Б. Ручьёву Нет, в нём не попадались ости, В нём не горчила лебеда. Он не был ни сырым, ни чёрствым — Тот хлеб хорошим был всегда. Одно лишь свойство отличало Тот хлеб от хлеба лучших дней: Его всегда недоставало В суровой юности моей. Он связан был с тяжёлой нормой, С делянкой дальней и глухой, С покрытой инеем платформой, С гудящей дымною тайгой. Та связь была простой и грозной… Под крики «бойся!», брань и смех Деревья в воздухе морозном Со стоном падали на снег. Та связь, наверное, издревле Была началом всех начал: Кто больше в день валил деревьев, Тот больше хлеба получал. Я всё забыл… Ожоги ветра. Друзей угрюмых имена. А норма — двадцать кубометров, — Доныне помнится она… В барак входили в клубах пара, Ногами топая в сенях, И сразу падали на нары, Тяжёлых валенок не сняв. А хлеб несли из хлеборезки. Был очень точно взвешен он. И каждый маленький довесок Был щепкой к пайке прикреплён. О, горечь той обиды чёрной, Когда порой по вечерам Не сделавшим дневную норму Давали хлеба двести грамм! Прошли года… Теперь, быть может, Жесток тот принцип и нелеп. Но сердце до сих пор тревожит Прямая связь: Работа — хлеб.