Ответ Рафаэла певцу Фелицы

Прекрасное изображение Фелицы, сочинение Гавриила Романовича Державина, дало мне повод к написанию ответа Рафаэла, в котором весь пятый куплет заимствован из следующих трех прекрасных строф его: Престол ее на скандинавских, Камчатских и златых горах, От стран таймурских до кубанских Поставь на сорок двух столбах. Как зеркал восемь бы, стояли Ее великие моря. С полнеба звезды освещали, Вокруг — багряная заря. Строфа 8 На сребролунно государство Простри крылатый, сизый гром; В железно-каменное царство Брось молньи и поставь вверх дном. Орел царевнин бы ногою Вверху рога Луны сгибал; Тогда ж бы на земле другою У Льва голодный зев сжимал. Строфа 47 Представь, чтоб глас сей светодарный, Как луч с небес, проник сердца, Извлек бы слезы благодарны, И все монарха и отца И бога бы в Фелице зрели, Который праведен и благ; Из уст бы громы лишь гремели, Который у нее в руках. Строфа 26 ______________________________ Рафаэл Санкцио Урбинской, За Стикс отшедший на покой, Мурзе Орды Киргизской, Крымской, Каракалпацкой, Золотой, А подлинно какой, не знает, Здоровья, счастия желает И просит сей принять ответ На то посланье длинновато, Которое Эрмий крылатый Ему на сей доставил свет. Мурза! Сто тридцать повелений, Предписанных тобою мне, Признаться, удивили тени, Живущи в здешней стороне: Казалось им то очень странно, Что так слегка и столь пространный Ты вздумал мне урок задать, Над коего и сотой долей, Поверь, со всею доброй волей Пришло бы в пень Апеллу стать. Ты, видно, думал, что не диво Изобразившим вещество Изобразить достойно, живо И непостижно божество; Что как воображенью слово, Так краской мастерство готово Высоку мысль глазам казать; И как ума паренья скоры, Так кисти смелые узоры И чувствам образ могут дать. Но нет, Мурза! не так не трудно, Как то себе мечтаешь ты, Всех прелестей собранье чудно Искусно слить в одни черты, Чтоб душу ангела небесна Представила краса телесна. Мы солнце видим каждый день, Однако вся искусства сила Изобразить сего светила Одну подобья может тень. Не так легко «над полвселенной На сорок токмо двух столбах Престол поставить вознесенный, В осьми смотрящийся морях; Так ноги распростерть Орлины, Чтоб сжал одною зев он Львиный, Другой рога Луны сгибал; И написать, как гром горящий, В деснице кроткой, злым грозящий, Гремел из уст, но не сражал». А ты хотел, чтобы все дива, Которы нам ты возвестил, Чтоб опись славных дел архива В одну картину я вместил! Хоть знал я тщетное желанье, Но всё употребил старанье Тебе сколь можно угодить; И так пустяся наудачу, Чтобы решить твою задачу, Я предприял ее дробить. Сперва, созвав в совет согласный Весь живописный наш синклит, Фелицы твоея прекрасной Решился я представить вид; А чтоб исполнить чудно дело, Юноны сановитой тело Минервиной главой свершил; И, прелестьми трех граций нежных Покрыв, о чреслах белоснежных Кипридин пояс обложил. И восхищался… как, пред мною Представши, бей каких-то орд, Под шайкой, бритой головою И длинными усами горд, Спросил: кого изображаю? «Фелицу». — «Как, ее? — я чаю, Что бредишь ты, — брось кисти прочь, И труд, мой друг, оставь напрасный: Ее ли образ то прекрасный? Он сходен с ним, как с полднем ночь». Сказал и с гневом удалился. Приветством удивлен таким, Я речь завесть поторопился О чудной сей Фелице с ним; Догнав его: «О бей почтенный! — Сказал. — Оставим несравненный Фелицын вид; позволь спросить Совета, как бы кисть счастлива Могла сего осьмого дива Хоть подвиги изобразить?» «Хоть подвиги? Не трудно дело Затеял ты в уме своем! Хотя б вас сто над ним сидело Весь век, вы стали бы ни с чем. Для рам обширной толь картины Мал лес всей здешней Палестины; А где взять красок и кистей? Опомнися, тебе ль пристало Явить нам ясное зерцало Великих дел царевны сей? Над всеми царствами вселенной Она возносится как кедр Над тростью гибкой, униженной, Чуть выросшей из влажных недр. Державный скипетр простирает: На царства там граждан венчает, В подданство царствы здесь берет: Тут в брань текущи зря державы, Претит потоки лить кровавы, И суд и мир им подает. Се гром и треск ее перуна, Страшилища владык земли, С полнощи грянув, дом Нептуна В Средземном понте потрясли. Там гидр она в волнах сжигала, Луну надменну затмевала Крылами своего Орла; И, царств не возмутя покою, В предел свой сильною рукою Пространно море вовлекла. Но слова ли возможет сила Явить в величии своем, Как мрак полнощи просветила Она премудрости лучом? Как с подданных сняла оковы, В них души поселила новы И как, где труд свой не свершен За прагом гроба оставляла, Она там счастье засевала Для жатвы будущих племен. Но что! по всей вселенной ныне Гремят дела ее одной, И на пространной сей холстине Насилу кистию златой Писать их слава успевает, То как рука твоя дерзает Подъять толь непомерный труд? Оставь, мой друг, не суетися; Кому дивится свет — дивися, А кисть и краски спрячь под спуд». Премудрого сего совета, Мурза! отнюдь не презрю я. Итак, Фелицына портрета, Ниже картины дел ея Тебе доставить не намерен. Когда ж ты в способах уверен Те чуда живо написать, То кисть и краски пред тобою: Пиши волшебною рукою, Что живо так умел сказать.