Черновик

Это было написано начерно, а потом уже переиначено (поре-и, пере-на, пере-че, пере-но…) — перечеркнуто и, как пятно, сведено; это было — как мучаться начато, за мгновенье — как судорогой сведено, а потом переписано заново, начисто и к чему-то неглавному сведено. Это было написано начерно, где все больше, чем начисто, значило. Черновик—это словно знакомство случайное, неоткрытое слово на «нео», когда вдруг начинается необычайное: нео-день, нео-жизнь, нео-мир, нео-мы, неожиданность встречи перед дверьми незнакомых — Джульетты с Ромео. Вдруг — кончается будничность! Начинается будущность новых глаз, новых губ, новых рук, новых встреч, вдруг губам возвращается нежность и речь, сердцу — биться способность. как новая область вдруг открывшейся жизни самой, вдруг не нужно по делу, не нужно домой, вдруг конец отмиранию и остыванию, нужно только, любви покоряясь самой, удивляться всеобщему существованию и держать и сжимать эту встречу в руках, все дела посторонние выронив… Это было написано все на листках, рваных, разных размеров, откуда-то вырванных. Отчего же так гладко в чистовике, так подогнано все и подобрано, так уложено ровно в остывшей строке, после правки и чтенья подробного? И когда я заканчивал буквы стирать для полнейшего правдоподобия — начинал, начинал, начинал он терять все свое, всее мое, все оссбое, умирала моя черновая тетрадь, умирала небрежная правда помарок, мир. который был так неожидан и ярок и который увидеть сумели бы вы, в этом сам я повинен, в словах не пришедших, это было как встреча двух — мимо прошедших, как любовь, отвернувшаяся от любви.