В наше время

Роскошь, так уж роскошь — истинно беспутная; Бедность, так уж бедность — смерть ежеминутная; Голод, так уж голод — областию целою; Пьянство, так уж пьянство — всё с горячкой белою. Моды, так уж моды — всё перемудрённые; Дамы, так уж дамы — полуобнажённые; Шлейфы, так уж шлейфы — двух и трёхсаженные; На пол нагло брошены камни драгоценные. Нечто лучше женщины в красоте искусственной, С шиком нарисованной, чувственно-бесчувственной: Обаянье демона, ангела незлобие — Во втором издании «божие подобие». Похоть, так уж похоть — с роковою силою Деньгам, сердцу, разуму, — всем грозит могилою: Старцы льнут и падают, как грудные деточки, И за ними дети их — плод от той же веточки. Воры, так уж воры — крупные, с кокардами; Кражи, так уж кражи — чуть не миллиардами; Жуликов-мазуриков в эту пору грозную — Как на небе звёздочек в ноченьку морозную. Мелкие скандальчики с крупными беспутствами; Разоренья честные с злостными банкрутствами; Фокусы бумажные, из нулей могущества — И на каждой улице описи имущества. И на каждой улице, с музыкою, с плясками, Разоряют вежливо, обирают с ласками, И — притоны мрачные, кутежи с злодействами — И убийства зверские целыми семействами. И работа вечная и неугомонная, И холодность мёртвая, строгость непреклонная, И с трибун словесников речь всегда медовая, И нужда молчащая, но на всё готовая. Скорбь, так скорбь безмолвная. Горе, как нахлынуло, Всё существование разом опрокинуло: Знает погибающий, что никто не сжалится, И, как сноп бесчувственный, сам в могилу валится. Смех, так смех насильственный, злобы не скрывающий: Или разухабистый и стыда не знающий — Или уж отчаянный, с умоисступлением — Над собой, над ближними и над всем творением.