Сирота

А. С. Пушкину 1 Из тишины уединенья Туда несётся мой привет, Туда, в обитель наслажденья, Под кров, где ты, не раб сует, Любовь и мир и вдохновенья Из жизни черпаешь, поэт, — Там ты на якоре, и бури Уж не мрачат твоей лазури. 2 За друга и мои мольбы ГорЕ парили к пресвятому — И внял отец, господь судьбы: Будь слава промыслу благому! Из грозной, тягостной борьбы С венком ты вышел… Что и грому Греметь отныне? был свиреп; Но ты под рёв его окреп. 3 Тот, на кого я уповаю, Меня услышит. — Дан ты в честь, В утеху дан родному краю; Подругу-ангела обресть Умел ты, — и, подобно раю, Отныне дням поэта цвесть. Расторг ты козни вероломства, — Итак — вперёд, и в слух потомства 4 Пролейся в песнях вековых! Талант, любимцу небом данный, В унылой ночи недр земных Да не сокроется. — Избранный! Пример и вождь певцов младых! В эфир свободный и пространный Полёт тебе ли не знаком? — Вперёд же доблестным орлом! 5 А я? — надеждою одною На мощь и силу друга смел, Страшусь стремиться за тобою; Не светлый выпал мне удел, — Но, брат, и я храним судьбою, Вотще я трепетал и млел; Целебна чаша испытанья, Восторга не зальют страданья. 6 Ещё не вовсе я погас, Не вовсе песни мне постыли, И арфу я беру подчас, Из гроба вызываю были, И тело им даёт мой глас; Мечты меня не позабыли, — Но не огонь мой малый дар, Он под золою тихий жар. 7 Что нужды? — Жар сей благодатен: Я им питаем и живим; И дружбе будет же приятен Смиренный цвет, рождённый им! Пусть будет голос мой невнятен Сердцам, с рождения глухим! Не посвящаю песни свету, Но сердцу друга, но поэту. Вы знаете, любезные друзья, Владею шапкой-невидимкой я: На край моей безмолвной колыбели Однажды возле лиры и свирели Младенцу мне в гостинец положил Ту шапку ангел песней — Исфраил. Подарком дивным поделюся с вами: Пойдёмте! — Окружённый деревами, Вы видите ли скромный и простой, Красивый домик? — Пыли городской, И духоты, и суеты, и зноя Нет в околотке: здесь приют покоя, Прибежище отрадной тишины, Предместье; здесь, с полями сближены, В соседстве царства матери Природы, Живут счастливцы! — Месяцы и годы Текут для них без тех незапных бурь, Которые так часто тьмят лазурь Там, где дворцы вздымаются до неба. Так, — горе есть и здесь; но лишь бы хлеба Довольно было, лишь бы ремесло Без остановки, без помехи шло, — Жилец предместья весел и доволен. Он не бывает честолюбьем болен; Священ ему прапрадедов закон; Коварства и пронырств не знает он, Не терпит новизны, не любит шуму; Повинности спокойно вносит в думу И, будни посвятив благим трудам, Надев кафтан получше, в божий храм, С благоговейной ясною душою, По дням воскресным ходит всей семьёю. Здесь всех знатнее старый протопоп; По нём аптекарь Яков Карлыч Оп, Почтенный муж, осанистый и важный. Богат: над всем кварталом двухэтажный, Украшенный сияющим орлом, Возносится его надменный дом Над всеми возвышается челом, Огромный ростом, сам аптекарь тучный. Но петь его потребен голос звучный, А в лавреаты не гожуся я. Не лучше ль познакомить вас, друзья, С владетелем смиренного жилья, Перед которым мы сначала стали? Минувшие страданья и печали, Блаженство настоящее его Вам расскажу я… впрочем, для чего? У вас же шапка! так покройтесь ею, Войдите… Поручиться вам не смею, Но примете и вы участье в том, Быть может, что там, сидя вечерком С своей хозяюшкой за самоваром, Ей повествует с непритворным жаром Без пышных слов и вычур наш герой. По крайней мере вижу, как слезой Глаза её лазоревые блещут, Как вздохом перси верные трепещут, И с мужа взоров не сведёт она. Вы скажете: «Не мудрено: жена!» — Положим; всё ж послушайте. А прежде Узнать нельзя ли по его одежде, Или по обращению с женой, Или по утвари, — кто наш герой? Софа, в углу комод, а над софой Не ты ль гордишься рамкой золотою, Не ты ль летишь на ухарском коне, В косматой бурке, в боевом огне, Летишь и сыплешь на врагов перуны, Поэт-наездник, ты, кому и струны Волшебные и меткий гром войны Равно любезны и равно даны? С тобою рядом, ужас сопостатов, Наш чудо-богатырь, бесстрашный Платов. Потом для пользы боле, чем красы, Простой работы стенные часы; Над полкой с книгами против портретов Кинжал и шашка с парой пистолетов; Прибавьте образ девы пресвятой И стол и стулья. — «Кто же он?» — «Постой! Чубук черешневый, халат бухарский, Оружье, феска, генерал гусарский И атаман казачий… Об заклад…» Кто спорит? я догадке вашей рад: Да! он в наряде стройном и красивом Ещё недавно на коне ретивом Пред грозным взводом храбрых усачей Скакал, но, видно, суженой своей Не обскакал: в отставке. — До сих пор Введение; теперь же разговор, Который бы остался вечной тайной, Но мужа и жену за чашкой чайной Подслушаем. Спасибо! шапка нам Сослужит службу… Тише! по местам!