Баллада

До рассвета поднявшись, перо очинил Знаменитый Югельский барон. И кусал он, и рвал, и писал, и строчил Письмецо к своей Сашеньке он. И он крикнул: «Мой паж!.. мой малютка!.. скорей!.. Подойди!.. что робеешь ты так!» И к нему подошел долговязый лакей, Тридцатипятилетний дурак. «Вот!.. возьми письмецо ты к невесте моей И на почту его отнеси! И потом пирогов, сухарей, кренделей — Чего хочешь, в награду проси!» — «Сухарей не хочу и письма не возьму, Хоть расплачься, высокий барон, А захочешь узнать, я скажу почему, Нет!.. уж лучше смолчать», — и поклон. «Паж!.. хочу я узнать!..» — «Нет!.. позволь мне смолчать!..» — «Говори!» — «За невестой твоей Обожателей рать кто бы мог сосчитать? И в разлуке ты вверился ей! Не девица ль она?.. и одна ли верна? Нам ли думать: на Севере, там, Всё вздыхает она, одинока, бледна; Нам ли веровать женским словам? Иль один обольщен, изумлен, увлечен Ты невестою милой своей? Нет! высокий барон, ты порой мне смешон, И письма не отправлю я к ней!» Рассмеялся барон — так уверен был он. «Ты малютка, мой паж молодой! Знай!.. ты сам ослеплен! Знай! у северных жен Не в размолвке обеты с душой! Там девица верна, постоянна жена. Север силой ли только велик? Жизнь там веры полна, счастья там сторона, И послушен там сердцу язык! Мелких птиц, как везде, нет в орлином гнезде, Там я выбрал невесту себе, Не изменит нигде; ей, как вечной звезде, Ей вверяюсь, как самой судьбе! Так!.. снегов в стороне будет верною мне!» Паж невольно барону внимал, И без слов, в тишине, он сознался в вине И на почту с письмом побежал!