Это пролог

В этой книге всю душу я хотел бы оставить. Эта книга со мною на пейзажи смотрела и святые часы прожила. Как больно за книги! Нам дают они в руки и розы, и звезды, и медленно сами уходят. Как томительно видеть те страданья и муки, которыми сердце свой алтарь украшает! Видеть призраки жизней, что проходят — и тают, обнаженное сердце на бескрылом Пегасе; видеть жизнь, видеть смерть, видеть синтез вселенной: встречаясь в пространстве, сливаются вместе они. Стихотворная книга — это мертвая осень; стихи — это черные листья на белой земле, а читающий голос — дуновение ветра: он стихи погружает в грудь людей, как в пространство. Поэт — это дерево с плодами печали: оно плачет над тем, что любит, а листья увяли. Поэт — это медиум природы и жизни, — их величие он раскрывает при помощи слов. Поэт понимает все, что непонятно, и ненависть противоречий называет он дружбой. Он знает: все тропы равно невозможны, и поэтому ночью по ним он спокойно идет. По книгам стихов, среди роз кровавых, печально проходят извечные караваны; они родили поэта, и он вечерами плачет, окруженный созданьями собственных вымыслов. Поэзия — горечь, мед небесный, — он брызжет из невидимых ульев, где трудятся души. Она — невозможность, что внезапно возможна. Это арфа, но струны — пламена и сердца. Она — жизнь, по которой мы проходим с тоскою, надеясь, что кормчий без руля проведет наш корабль. Стихотворные книги — это звезды, что в строгой тишине проплывают по стране пустоты и пишут на небе серебром свои строки. О глубокое горе — и навек, без исхода! О страдальческий голос поющих поэтов! Я хотел бы оставить в этой книге всю душу…