Роберт Бернс

Переплетается туман в лощинах поутру, Румяный вереск по холмам струится на ветру. Полутемно еще в лесу, но к утру лес готов, И солнце залпом пьет росу из листьев и цветов. Полутемно еще в лесу, Но солнце залпом пьет росу, Пронзает золотом лозу, Рябит кору дубов… В дорогу, путник, выходи! Ты слышишь пенье птиц? Прохлада хлынет вдоль пути и свеет сон с ресниц. Не зря в лугах твоих родных когда-то жил поэт, Который раньше всех других приветствовал рассвет, Когда бледнеет влажный лог, И пламенеют облака, И разгорается восток, Как девичья щека. Писал он песни, как дитя, как будто не писал, Как будто в озеро шутя он камешки бросал. Но до сих пор по склонам гор слышны его шаги, И не сомкнулись до сих пор на озере круги. Светло. Трава на дне видна… Достали камешки до дна, Но все идет еще волна Вокруг его строки. Пропали в склепах без следа и герцог и барон, Затихла праздная пальба раскатистых имен. Но все идет еще волна, и все живет певец; Достали камешки до дна, а песни — до сердец. …И замка, Робин, нет прочней, чем песенка твоя: Как прежде, пахарь пашет с ней, и с нею шьет швея, И вечерок проводят с ней за чаркой два дружка, И пляшет с ней толпа теней в мельканье камелька. Пронизан ею вкус вина, Во всех ветрах шумит она, Дождем в окно стучит она, Когда идет весна… Ты слышишь, Робин? С ней кузнец вздымает молот свой… Народ — навеки твой венец, твой памятник живой. За то, что был ты верный сын своих лесов, полей, Своих вершин, своих долин, Шотландии своей, — Спасибо, славный Робин! Знай: Свободным будет этот край, Счастливым будет этот край До окончанья дней!