Старый дож

«Ночь светла; в небесном поле Ходит Веспер золотой; Старый дож плывет в гондоле догарессой молодой…» * Занимает догарессу Умной речью дож седой… Слово каждое по весу — Что червонец дорогой… Тешит он ее картиной, Как Венеция, тишком, Весь, как тонкой паутиной, Мир опутала кругом: «Кто сказал бы в дни Аттилы, Чтоб из хижин рыбарей Всплыл на отмели унылой Этот чудный перл морей! Чтоб, укрывшийся в лагуне, Лев святого Марка стал Выше всех владык — и втуне Рев его не пропадал! Чтоб его тяжелой лапы Мощь почувствовать могли Императоры, и папы, И султан, и короли! Подал знак — гремят перуны, Всюду смута настает, А к нему — в его лагуны — Только золото плывет!..» Кончил он, полусмеяся, Ждет улыбки — но, глядит, На плечо его склоняся, Догаресса — мирно спит!.. «Всё дитя еще!» — с укором, Полным ласки, молвил он, Только слышит — вскинул взором — Чье-то пенье… цитры звон… И всё ближе это пенье К ним несется над водой, Рассыпаясь в отдаленье В голубой простор морской… Дожу вспомнилось былое… Море зыбилось едва… Тот же Веспер… «Что такое? Что за глупые слова!» — Вздрогнул он, как от укола Прямо в сердце… Глядь, плывет, Обгоняя их, гондола, Кто-то в маске там поет: «С старым дожем плыть в гондоле. Быть его — и не любить… И к другому, в злой неволе, Тайный помысел стремить… Тот «другой» — о догаресса!- Самый ад не сладит с ним! Он безумец, он повеса, Но он — любит и любим!..» Дож рванул усы седые… Мысль за мыслью, целый ад, Словно молний стрелы злые, Душу мрачную браздят… А она — так ровно дышит, На плече его лежит… «Что же?.. Слышит иль не слышит? Спит она или не спит?!.»