Через века

В каком раю впервые прожурчали истоки сновиденья моего? Где жили мы, где встретились вначале, мое кочующее волшебство? Неслись века. При Августе, из Рима я выслал в Байи голого гонца с мольбой к тебе, но ты неуловима и сказочной осталась до конца. И не грустила ты, когда при звоне сирийских стрел и рыцарских мечей мне снилось: ты — за пряжей, на балконе, под стражей провансальских тополей. Среди шелков, левреток, винограда играла ты, когда я по нагим волнам в неведомое Эльдорадо был генуэзским гением гоним. Ты знаешь, калиостровой науки мы оправданьем были: годы шли, вставали за разлуками разлуки тоской богов и музыкой земли. И снова в Термидоре одурелом, пока в тюрьме душа тобой цвела, а дверь мою тюремщик метил мелом, ты в Кобленце так весело жила… И вдоль Невы, всю ночь не спав, раз двести лепажи зарядив и разрядив, я шел, веселый, к Делии — к невесте, все вальсы ей коварные простив. А после, после, став вполоборота, так поднимая руку, чтобы грудь прикрыть локтем, я целился в кого-то и не успел тугой курок пригнуть. Вставали за разлуками разлуки, и вновь я здесь, и вновь мелькнула ты, и вновь я обречен извечной муке твоей неуловимой красоты.