Три шахматных сонета

1 В ходах ладьи — ямбический размер, в ходах слона — анапест. Полутанец, полурасчет — вот шахматы. От пьяниц в кофейне шум, от дыма воздух сер. Там Филидор сражался и Дюсер. Теперь сидят — бровастый, злой испанец и гном в очках. Ложится странный глянец на жилы рук, а взгляд — как у химер. Вперед ладья прошла стопами ямба. Потом опять — раздумие. «Карамба, сдавайтесь же!» Но медлит тихий гном. И вот толкнул ногтями цвета йода фигуру. Так! Он жертвует слоном: волшебный шах и мат в четыре хода. 2 Движенья рифм и танцовщиц крылатых есть в шахматной задаче. Посмотри: тут белых семь, а черных только три на световых и сумрачных квадратах. Чернеет ферзь между коней горбатых, и пешки в ночь впились, как янтари. Решенья ждут и слуги, и цари в резных венцах и высеченных латах. Звездообразны каверзы ферзя. Дразнящая, узорная стезя уводит мысль,— и снова мысль во мраке. Но фея рифм — на шахматной доске является, отблескивая в лаке, и — легкая — взлетает на носке. 3 Я не писал законного сонета, хоть в тополях не спали соловьи,— но, трогая то пешки, то ладьи, придумывал задачу до рассвета. И заключил в узор ее ответа всю нашу ночь, все возгласы твои, и тень ветвей, и яркие струи текучих звезд, и мастерство поэта. Я думаю, испанец мой, и гном, и Филидор — в порядке кружевном скупых фигур, играющих согласно,— увидят все,— что льется лунный свет, что я люблю восторженно и ясно, что на доске составил я сонет.