Главная > Классики > Стихи Надсона > Христианка
Надсон Семён ЯковлевичНадсон Семён Яковлевич

Христианка

I Спит гордый Рим, одетый мглою, В тени разросшихся садов; Полны глубокой тишиною Ряды немых его дворцов; Весенней полночи молчанье Царит на сонных площадях; Луны капризное сиянье В речных колеблется струях. И Тибр, блестящей полосою Катясь меж темных берегов, Шумит задумчивой струею Вдаль убегающих валов. В руках распятие сжимая, В седых стенах тюрьмы сырой Спит христианка молодая, На грудь склонившись головой. Бесплодны были все старанья Ее суровых палачей: Ни обещанья, ни страданья Не сокрушили веры в ней. Бесчеловечною душою Судьи на смерть осуждена, Назавтра пред иным судьею Предстанет в небесах она. И вот, полна святым желаньем Всё в жертву небу принести, Она идет к концу страданья, К концу тернистого пути… И снятся ей поля родные, Шатры лимонов и дубов, Реки изгибы голубые И юных лет приютный кров; И прежних мирных наслаждений Она переживает дни,- Но ни тревог, ни сожалений Не пробуждают в ней они. На все земное без участья Она привыкла уж смотреть; Не нужно ей земного счастья,- Ей в жизни нечего жалеть: Полна небесных упований, Она, без жалости и слёз, Разбила рой земных желаний И юный мир роскошных грез,- И на алтарь Христа и Бога Она готова принести Всё, чем красна ее дорога, Что ей светило на пути.
II Поднявшись гордо над рекою, Дворец Нерона мирно спит; Вокруг зеленою семьею Ряд стройных тополей стоит; В душистом мраке утопая, Спокойной негой дышит сад; В его тени, струей сверкая, Ключи студеные журчат. Вдали зубчатой полосою Уходят горы в небеса, И, как плащом, одеты мглою Стоят священные леса. Всё спит. Один Альбин угрюмый Сидит в раздумье у окна… Тяжелой, безотрадной думой Его душа возмущена. Враг христиан, патриций славный, В боях испытанный герой, Под игом страсти своенравной, Как раб, поник он головой. Вдали толпы, пиров и шума, Под кровом полночи немой, Всё так же пламенная дума Сжимает грудь его тоской. Мечта нескромная смущает Его блаженством неземным, Воображенье вызывает Картины страстные пред ним. И в полумгле весенней ночи Он видит образ дорогой, Черты любимые и очи, Надежды полные святой.
III С тех пор, как дева молодая К нему на суд приведена, Проснулась грудь его немая От долгой тьмы глухого сна. Разврат дворца в душе на время Стремленья чистые убил, Но свет любви порока бремя Мечом карающим разбил; И, казнь Марии изрекая, Дворца и Рима гордый сын, Он сам, того не сознавая, Уж был в душе христианин. И речи узницы прекрасной С вниманьем жадным он ловил, И свет великий веры ясной Глубоко корни в нем пустил. Любовь и вера победили В нем заблужденья прежних дней И душу гордую смутили Высокой прелестью своей. IV
Заря блестящими лучами Зажглась на небе голубом, И свет огнистыми волнами Блеснул причудливо кругом. За ним, венцом лучей сияя, Проснулось солнце за рекой И, светлым диском выплывая, Сверкает гордо над землей… Проснулся Рим. Народ толпами В амфитеатр, шумя, спешит, И черни пестрыми волнами Цирк, полный до верху, кипит; И в ложе, убранной богато, В пурпурной мантии своей, Залитый в серебро и злато, Сидит Нерон в кругу друзей. Подавлен безотрадной думой, Альбин, патриций молодой, Как ночь, прекрасный и угрюмый, Меж них сияет красотой. Толпа шумит нетерпеливо На отведенных ей местах, Но — подан знак, и дверь визгливо На ржавых подалась петлях,- И, на арену выступая, Тигрица вышла молодая… Вослед за ней походкой смелой Вошла, с распятием в руках, Страдалица в одежде белой, С спокойной твердостью в очах. И вмиг всеобщее движенье Сменилось мертвой тишиной, Как дань немого восхищенья Пред неземною красотой. Альбин, поникнув головою, Весь бледный, словно тень, стоял… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . И вдруг пред стихнувшей толпою Волшебный голос зазвучал: V
«В последний раз я открываю Мои дрожащие уста: Прости, о Рим, я умираю За веру в моего Христа! И в эти смертные мгновенья, Моим прощая палачам, За них последние моленья Несу я к горним небесам: Да не осудит их Спаситель За кровь пролитую мою, Пусть примет их святой Учитель В свою великую семью! Пусть светоч чистого ученья В сердцах холодных он зажжет И рай любви и примиренья В их жизнь мятежную прольет!..» Она замолкла,- и молчанье У всех царило на устах; Казалось, будто состраданье В их черствых вспыхнуло сердцах… . . . . . . . . . . . . . . . . . Вдруг на арене, пред толпою, С огнем в очах предстал Альбин И молвил:- «Я умру с тобою… О Рим,- и я христианин…» Цирк вздрогнул, зашумел, очнулся, Как лес осеннею грозой,- И зверь испуганно метнулся, Прижавшись к двери роковой…
Вот он крадется, выступая, Ползет неслышно, как змея… Скачок… и, землю обагряя, Блеснула алая струя… Святыню смерти и страданий Рим зверским смехом оскорбил, И дикий гром рукоплесканий Мольбу последнюю покрыл. Глубокой древности сказанье Прошло седые времена, И беспристрастное преданье Хранит святые имена. Простой народ тепло и свято Сумел в преданьи сохранить, Как люди в старину, когда-то, Умели верить и любить!..

Проверь свои знания

Кто автор этих строк?

Как неразгаданная тайна,

Живая прелесть дышит в ней -

Мы смотрим с трепетом тревожным

На тихий свет ее очей.

Оцените, пожалуйста, это стихотворение.
Помогите другим читателям найти лучшие произведения.

Только зарегистрированные пользователи могут поставить оценку!

Авторизоваться

Комментарии

Комментариев пока нет. Будьте первым!
Для комментирования авторизуйтесь

Рецензии

Рецензий пока нет. Напишите рецензию первым!
Написать рецензию