На могиле А. И. Герцена

Посвящается Н. А. Белоголовому 1 На полдень от нашего скудного края, Под небом цветущей страны, Где в желтые скалы стучит, не смолкая, Прибой средиземной волны, Где лес апельсинов изломы и склоны Зубчатых холмов осенил И Ницца на солнце купает балконы Своих беломраморных вилл, — Есть хмурый утес: словно чуткая стая На отдых слетевшихся птиц, Белеет на нем, в цветниках утопая, Семья молчаливых гробниц. 2 Едва на востоке заря просияет За синею цепью холмов, Туда она первый свой отблеск роняет — На мрамор могильных крестов. А ночью там дремлют туманы и тучи Волнами клубящейся мглы, Как флером, окутав изрытые кручи Косматой и мрачной скалы. И видно оттуда, как даль горизонта Сливается с зыбью морской И как серебрится на Альпах Пьемонта В лазури покров снеговой. И город оттуда видать: под ногами Он весь, как игрушка, лежит, Теснится к волнам, зеленеет садами, И дышит, и жизнью кипит!.. 3 Шумна многолюдная Ницца зимою: Движенья и блеска полна, Вдоль стройных бульваров нарядной толпою За полночь пестреет она; Гремят экипажи, снуют пешеходы, Звенят мандолины певцов, Взметают фонтаны жемчужные воды В таинственном мраке садов. И только скалистый утес, наклоненный Над буйным прибоем волны, Как сказочный витязь, стоит, погруженный В свои одинокие сны… Стоит он — и мрачные тени бросает На радостно-светлый залив, И знойный мистраль шелестит и вздыхает В листве ее пышных олив. 4 Пришлец, северянин, — еще с колыбели Привыкнув в отчизне моей К тоскливым напевам декабрьской метели И шуму осенних дождей, — На роскошь изнеженной южной природы Глядел я с холодной тоской, И город богатства, тщеславья и моды Казался мне душной тюрьмой… Но был уголок в нем, где я забывался: Бессильно смолкая у ног, Докучливым шумом туда не врывался Веселья и жизни поток. То был уголок на утесе угрюмом: Под сень его мирных могил Я часто, отдавшись излюбленным думам, От праздной толпы уходил. 5 Среди саркофагов и урн погребальных, Среди обветшалых крестов И мраморных женщин, красиво-печальных В оградах своих цветников, — Там ждал меня кто-то, как я, одинокий. Как я, на чужих берегах Страдальческий образ отчизны далекой Хранивший в заветных мечтах. Отлитый из меди, тяжелой пятою На мраморный цоколь ступив, Как будто живой он вставал предо мною Под темным наметом олив. В чертах — величавая грусть вдохновенья, Раздумье во взоре немом, И руки на медной груди без движенья Прижаты широким крестом… 6 Так вот где, боец, утомленный борьбою, Последний приют ты нашел! Сюда не нагрянет жестокой грозою Терзавший тебя произвол. Из скорбной отчизны к тебе не домчится Бряцанье позорных цепей. Скажи ж мне: легко и спокойно ли спится Тебе меж свободных людей? Тебя я узнал. Ты в минувшие годы Так долго, так гордо страдал! Как колокол правды, добра и свободы, С чужбины твой голос звучал. Он совесть будил в нас, он звал на работу, Он звал нас сплотиться тесней, И был ненавистен насилью и гнету Язык твоих смелых речей!..