Певец

Посвящается Н. Л. Ханыкову С непокрытым челом, изнуренный, босой, Полный скорби и жгучей тревоги, Шел однажды весною, в полуденный зной, Мимо рощи тенистой певец молодой, По горячей, кремнистой дороге. Роща, словно невеста, в весенних лучах Обновленным убором сияла, И роскошно пестрела в нарядных цветах, И душистой прохладой ласкала. И казалось, в ней кто-то с любовью шептал: «Путник, путник, ко мне! Ты так долго страдал, Прочь же черные призраки горя: Я навею тебе лучезарные сны!.. Отдохни на груди ароматной весны, В тихом лоне зеленого моря!.. У меня ль не цветист изумрудный ковер, У меня ль не узорен высокий шатер! Я приникну, любя, к изголовью И больному весеннюю песню спою, — Эту вкрадчиво-сладкую песню мою, Песню, полную светлой любовью! Путь суров… Раскаленное солнце палит Раскаленные камни дороги, О горячий песок и об острый гранит Ты изранил усталые ноги, А под сводами девственной л_и_ствы моей Бьется с тихим журчаньем холодный ручей: Серебристая струйка за струйкой бежит, Догоняет, целует и тихо звенит… Не упорствуй же, путник, и, чуткой душой Отозвавшись на зов наслажденья, Позабудься, усни!..» Но певец молодой Не поддался словам искушенья. Не на пир и не с пира усталый он шел: С страдных нив и из изб голодающих сел, Из углов нищеты и разврата Он спешил в золотые чертоги принесть Молодою любовью согретую весть О страданьях забытого брата. Он спешил, чтоб пропеть о голодной нужде, О суровой борьбе и суровом труде, О подавленных, гибнущих силах, О горячих, беспомощных детских слезах, О бессонных ночах и безрадостных днях, О тюрьме и бескрестных могилах… . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . Эта песня его и томила и жгла, И вперед, всё вперед неустанно звала!..