В глуши

Горячо наше солнце безоблачным днем: Под лучами его раскаленными Всё истомой и негой объято кругом, Всё обвеяно грезами сонными… Спит глухой городок: не звучат голоса, Не вздымается пыль под копытами; Неподвижно и ярко реки полоса, Извиваясь, сквозит за ракитами; В окнах спущены шторы… безлюдно в садах, Только ласточки с криками носятся, Только пчелы гудят на душистых цветах, Да оттуда, где косы сверкают в лугах, Отдаленные звуки доносятся… Я люблю эту тишь… Я люблю над рекой, Где она изогнулась излучиной, Утонувши в траве, под тенистой листвой, Отдохнуть в забытьи утомленной душой, Шумной жизнью столицы измученной… Я лежу я смотрю… Я смотрю, как горит Крест собора над старыми вязами, Как река предо мною беззвучно бежит, Загораясь под солнцем алмазами; Как пестреют стада на зеленых лугах, — Как луга эти с далью сливаются, С ясной далью, сверкающей в знойных лучах, С синей далью, где взоры теряются; И покой — благодатный, глубокий покой Осеняет мне грудь истомленную, Точно мать наклонилась в тиши надо мной С кроткой лаской, любовью рожденною… И готов я лежать неподвижно года, В блеске дня золотисто-лазурного — И не рваться уж вновь никуда, никуда Из-под этого неба безбурного!